Душан Калич - Подвиг (Приложение к журналу Сельская молодежь), т.6, 1985 г.

— Оберштурмфюрер доктор Краус располагал особыми полномочиями рейхсфюрера эсэс Гиммлера, — сказал он как бы с одышкой и хрипло, но сразу же откашлялся и, сглотнув, продолжал более чистым голосом: — Лаборатория доктора Крауса... Простите, его рабочая команда находилась на особом режиме. Командование лагеря не имело права вмешиваться в его дела. Согласно специальному приказу из Берлина администрация должна была обеспечить его медицинской команде самые благоприятные условия для работы, равно как и необходимое число заключенных. В его лабораторию имел свободный доступ только комендант лагеря... Мы, блок-фюреры, провожали заключенных лишь до входа и там передавали их ассистентам доктора.

— И никто из вас никогда не присутствовал ни на одном эксперименте доктора Крауса?! — прервал его Мигель глухим голосом, сердито добавив по-испански: — Дерьмо эсэсовское, тебя бы отправить в крематорий в параше! — Эту фразу он повторил на немецком, с отвращением плюнув через стол.

Брухнер замолчал и сглотнул что-то, мешавшее в горле. Он смотрел только на Жильбера, лица которого на удивление он больше не боялся, хотя тот почти ничем не отличался от остальных, разве что цветом глаз. Не уверенный, кончил ли Мигель ругаться, Брухнер молчал, пока Жильбер, чуть заметно кивнув головой, не подал ему знак продолжать.

— Между собой мы редко говорили о делах доктора. Мы знали, что свои эксперименты он держит в тайне, и нам не рекомендовалось расспрашивать о деталях... Мы всего лишь унтер-офицеры.

— Унтер-офицеры?! — взорвался Мигель. — Блок-фюреры! Псы-фюреры! Командо-фюреры! Могильщики-фюреры!.. Брухнер, неужели у тебя уже полны штаны?!

В этот миг взгляды их встретились. Мигель смотрел с выражением брезгливости. Рот у него опять был полон слюны, и он намеревался теперь плюнуть эсэсовцу в лицо. Но, увидев, что его слова и так сильно задели немца, сплюнул в сторону и добавил:

— После тебя на земле долго будет смердеть!

Брухнеру кровь ударила в лицо. Он покраснел, затем опять побледнел, покачнулся и поник. И это было все, чем он мог ответить на оскорбление. Помолчав, повернул голову, ища взглядом Жильбера, единственного за столом, кто еще оставлял ему надежду избежать тех ужасных испытаний, которыми ему угрожали остальные.

Он увидел пустой стул, а на столе, там, где только что лежал автомат, ампулу. Панически оглядел одного за другим; посмотрел по сторонам и в тот самый момент, когда начал чувствовать, что тело его и душу снова охватила судорога, вместе с которой надвигались страшные видения смерти, почти ослепленный солнцем, ударившим ему в этот миг в глаза, увидел силуэт Жильбера. Тот стоял возле окружавшего площадку парапета, лицом к зеленеющим полям по обеим сторонам широко разлившегося Дуная. Согнувшись оттого, что на плече у него висел автомат, он не спеша застегивал пуговицы на своей куртке.

Не дождавшись, пока глаза как следует привыкнут к свету, и желая привлечь к себе внимание Жильбера, Брухнер щелкнул каблуками и сказал:

— Я понимаю, что не могу ждать от вас милости, но хочу, чтобы вы поверили — я говорю правду... Я в самом деле не знаю, что означает этот шифр...

Жильбер остался недвижим, глядя в долину. Ответил другой голос, который удивил Брухнера и смутил в одно и то же время. К нему обратились спокойно, словно бы невзначай, как к человеку, с которым хотят обменяться мыслями:

— Если ты не знаешь этот шифр, тогда ты, верно, сможешь нам сказать, что случилось с документацией доктора Крауса. Мы все обыскали: больничный блок, комендатуру, квартиру Крауса...

Он повернул голову и удивился, встретившись со взглядом, от которого, как и от остальных, у него кровь стыла в жилах. Брухнеру показалось невероятным, чтобы этот человек обратился к нему подобным образом. В его больших глазах, как и в глазах француза, кроме ненависти и жажды мести, он увидел тот же ужасающий вопрос: что означает шифр доктора Крауса? Зятем Брухнер вспомнил — ведь именно этот, самый молодой из них, удержал русского — и поспешил ответить:

— Большая часть лагерных архивов сожжена. — И, желая быть как можно более убедительным, добавил: — Приказ об уничтожении важнейшей лагерной документации предполагал полное уничтожение лагеря...

— И уничтожение всех оставшихся узников, — резко оборвал его Мигель.

Брухнер посмотрел на Мигеля и без колебания утвердительно кивнул.

— Согласно этому приказу я отвечал только за то, что касалось евреев, — продолжал он, переводя взгляд на Ненада. — Для выполнения задания была выделена специальная группа. С тех пор я очень редко встречался с доктором Краусом... Но, думаю, благодаря особым полномочиям ему удалось сохранить часть своего архива...