Джозеф Киплинг: Человек, который решил стать королем

— Боже милостивый! — выкрикнул Дэн. — Что всё это значит?

— Назад! Уходим! — сказал Билли Фиш. — Мятеж и погибель — вот что это значит. Пробьёмся в Башкай, если сможем.

Я стал было отдавать какие-то команды своим ребятам — ребятам из регулярного войска, но всё понапрасну, и тогда я выстрелил в самую их гущу из настоящего английского «мартини» и одной пулей уложил трёх мерзавцев. Долина была полна орущими, визжащими людьми, и каждый вопил: «Не бог и не дьявол, а просто человек!» Башкайцы держались Билли Фиша и дрались как могли, но их фитильные мушкеты в подмётки не годились кабульским казнозарядкам [58] Ружьё, заряжающееся не через дуло, а с казённой части. , так что четверых подстрелили. Дэн ревел как разъярённый бык, и Билли Фиш едва его удерживал, не позволяя в одиночку наброситься на всю толпу.

— Нам не устоять, — сказал Билли Фиш. — Бежим вниз, в долину! Здесь все против нас. — Его мушкетчики побежали, и мы пошли в долину наперекор Дрэвоту, который жутко богохульствовал и орал, что он тут король. Жрецы скатывали на нас огромные камни, а регулярное войско палило как бешеное, и живыми в долину добрались только шестеро, не считая Дэна, Билли Фиша и меня.

Потом стрельба кончилась, и в храме снова завыли трубы.

— Уходим! Бога ради, скорее уходим! — сказал Билли Фиш. — Они разошлют гонцов по всем деревням, прежде чем мы доберёмся до Башкая. Там я сумею вас защитить, но здесь я ничего не могу.

По моему разумению, с того времени Дэн и начал съезжать с катушек. Сначала он таращился по сторонам как баран. Потом надумал в одиночку вернуться назад и поубивать всех жрецов голыми руками — и он бы мог.

— Император, вот кто я есть, — объявил он, — а в том году королева посвятит меня в рыцари.

— Хорошо, Дэн, — сказал я, — но сейчас давай поторопимся, пока есть время.

— Это твоя вина, — сказал он. — Ты плохо приглядывал за своим войском. Мятеж проник в самое сердце, а ты ничего не знал — ты, поганый паровозно-путейский прихвостень!

Он уселся на камень и ругал меня всеми дрянными словами, какие только приходили ему на ум. У меня было слишком тяжело на душе, чтобы обращать внимание на его ругань, хотя ведь это из-за его тупого упрямства всё пошло прахом.

— Прости, Дэн, — сказал я, — но от туземцев никогда не знаешь чего ожидать. Эта история — наш пятьдесят седьмой год [59] Восстание сипаев 1857–1859 гг. . Может, мы ещё сумеем что-то придумать, когда доберёмся до Башкая.

— Тогда идём в Башкай, — сказал Дэн, — и бог свидетель: когда я вернусь, то выжгу эту долину подчистую, до последнего клопа!

Мы шли весь тот день, а потом Дэн всю ночь бродил взад-вперёд по снегу, жевал бороду и что-то бормотал себе под нос.

— Нам не удастся проскочить, — сказал Билли Фиш. — Жрецы разошлют гонцов по деревням, и все узнают, что вы всего лишь люди. И что вам было не держать себя как подобает богам, пока всё не наладится? А теперь и мне конец, — и Билли Фиш бухнулся в снег и стал молиться своим богам.

На следующее утро мы попали в совсем гиблые края: то вверх, то вниз, а ровного места совсем нет, и еды тоже. Шестеро башкайцев глядели на Билли Фиша умоляюще, словно хотели о чём-то просить, но не произнесли ни слова. К полудню мы подошли к вершине плоской горы, сплошь покрытой снегом, и когда мы на нее взобрались, глядь — а посредине стоит войско в боевом строю!

— Гонцы бежали очень быстро, — сказал Билли Фиш с лёгким смешком. — Нас уже ждут.

Трое или четверо со стороны противника стали стрелять, и случайной пулей Дэна ранило в икру. Тут-то он и пришёл в разум. Он посмотрел через весь этот снег на войско и увидел винтовки, которые мы сами привезли в эту страну.

— Нам конец, — сказал он. — Они англичане, эти люди, — и это из-за моего проклятого безрассудства вы попали в беду. Уходи, Билли Фиш, и уводи своих людей; ты сделал всё что мог, а теперь уноси ноги. А ты, Карнехан, — сказал он, — пожми мне руку и уходи вместе с Билли. Может, они тебя не убьют. Я пойду к ним один. Это я всё затеял! Я, король!

— «Пойду», «пойду»! Пойди ты к чёрту, Дэн! — сказал я. — Я останусь с тобой. Уходи скорей, Билли Фиш, а мы встретим этих ребят.

— Я вождь, — спокойно сказал Билли Фиш. — Мои люди могут уйти, а я останусь с вами.

Башкайские парни не стали ждать повторного приглашения и кинулись бежать, а Дэн, я и Билли Фиш пошли туда, где трубили трубы и били барабаны. Было холодно — жутко холодно. Этот холод, он и сейчас у меня в затылке — вот здесь.

Опахальщики ушли спать. В редакции горели две керосиновые лампы; я подался вперёд, и капли пота скатились по моему лицу и разлетелись брызгами на блокноте. Карнехана трясло, и я боялся, что разум оставит его. Я утёр лицо, снова стиснул его жалкие искалеченные ладони и спросил: