Владимир Борисов - Побег [СИ]

После беседы с генералом мы покинули его штаб-квартиру, и все вместе (впятером), отправились к атаману Дутову, который уже ожидал нас на вокзале маленького уральского городишки Миасс для дальнейшего инструктажа. Инструктаж получить мы так и не успели. Красные подогнали к вокзалу бронепоезд и под защитой его брони начали в упор обстреливать как вокзал, так и привокзальную площадь, где в это время находился дутовский обоз. Атаман со своим объединением вынужден был отойти несколько севернее, в горы, но через адъютанта передал нам записку с пожеланием и ордер для предоставления его в атаманское казначейство.

Получив сухой паек, спирт и некоторое количество денег, мы, минуя заслоны красных, через «малиновый хребет» поспешили прочь из города. Предприятие предстояло довольно опасное, а на мой взгляд, и где-то даже авантюрное…»

Савва прочитанный листок аккуратно вырвал из тетради и, не жалея табака, соорудил себе отменную самокрутку.

Сидя на крылечке, с удовольствием вдыхая в себя горячий табачный дым, он умиленно поглядывал на окружающую его тайгу, безоблачное небо, покосившуюся часовенку…

— На курево буду брать только прочитанные листы. — великодушно решил зэка и, загасив самокрутку обслюнявленными пальцами, нехотя поднялся.

— Хочешь, не хочешь, а старика хоронить все ж таки придется… Тем более, если обещал. — он еще раз кинул восторженный взгляд на слегка позолоченный осенью лес и вернулся в дом…

Небольшое это кладбище, ничем не огороженное, начиналось сразу же у стен часовни.

На округлом, окатанном рекою валуне красного гранита, в глубоко выбитых неровных буквах набилась пыль, поселился темно-зеленый мох, и надпись практически не читалась.

«Здесь покоится основатель и первый……..иеромонах Андрей………24 июля…….189………

Спи с мир………….»

На соседних деревянных крестах надписей либо совсем не было, либо они выцвели под воздействием дождей и солнца, и лишь на двух крайних сохранились истлевшие остатки казачьих фуражек; кокарды от них, позеленевшие с годами, кто-то заботливо прибил к перекрестьям…

Выбрав небольшой, освещенный солнцем холмик, Савва аккуратно срезал прямоугольный пласт дерна и принялся копать могилу.

Плодородный слой оказался на удивление тонким, сантиметров пятнадцать, не более, а под ним пошла сплошная глина вперемешку с мелким камнем. Лопата скрипела по гальке, предательски гнулся черенок, но Савелий упорно вгрызался вглубь северной земли…

— Не переживай, Иван Захарович, закопаю. Савва никогда сукой не был. Раз пообещал, что похороню, значит похороню, — подбадривал себя зэка, отбрасывая в сторону каменистое крошево.

— Лишь бы валун не попался… — продолжал он разговаривать сам с собой. — Вот с валуном мне в одиночку не справиться… Придется начинать новую, если что…

Валун Гридину не попался, и уже к вечеру он стоял над глубокой ямой, из стенок которой торчали и исходили пьяным запахом перерубленные кедровые корни…

Вонзив лопату в кучу сырого грунта, Савелий с трудом разогнул заболевшую спину и поплелся к скиту перекурить…

«…Мы идем уже четвертые сутки, все глубже и глубже забираясь в уральскую тайгу. Слава Богу, что предприятие наше началось весной и лошадки наши во время стоянок вдоволь находили для себя молодой сочной травы, да и с водой также проблем особых не было: кое-где в лесу еще лежит снег, а небольшие овражки и впадинки полнехоньки талой воды. Я еду замыкающим, передо мной братья Поповы, потом Громыко, а в голове отряда Давыдов Емельян, приказной казак, потомственный рудознатец и горняк. Казаки по большей части молчат, но, мне кажется, о цели путешествия догадываются. Сегодня утром, объезжая Верх-Исетский завод, напоролись на патруль из десятка казаков, но с красной лентой на папахах… Я уже было приказал «к бою», как вдруг Алексей Громыко в красном есауле, старшем в патруле, признал своего дальнего родственника, не то свояка, не то сына крестного отца, одним словом разошлись мы в разные стороны без боя, однако и спин стараясь не показывать…

С пару часов ехали молча, под впечатлением встречи, как вдруг Громыко прорвало. Смех и слезы, мат и сопли — все в кучу…

— Ваш благородь… — это он мне). — Да что же такое на свете-то сейчас происходит, а? Я же с ним в детстве на Кисегач за линями ходил… Наши батьки на паях в семнадцатом рудничок покупать собирались, драгу приобрели… А он на меня сейчас, как на последнюю блядь зыркал, сабелькой поигрывал… Сука!