Остин Райт - Островитяния. Том второй

В ту ночь я не мог уснуть. Десятого октября было еще тяжелее, ведь сейчас Дорна проезжала недалеко от перевала, который охраняли мы. И все время, пока я — беспомощный дозорный! — следил не отрывая глаз за карейнской стороной, сердце мое не находило покоя. Было бы мне лучше, находись я в сторожке, — не знаю. Быть может, сейчас мне удастся увидеть — конечно, не Дорну, она находилась слишком далеко — хотя бы маленькое движущееся пятнышко и по нему догадаться, что с ней все в порядке?..

Бесшумно подойдя сзади, Эккли вполголоса спросил, не заметил ли я чего-нибудь. Я и не знал, что он рядом. Мне хотелось верить, что хотя бы в такой критический момент что-то удастся заметить, но Эккли спрашивал, просто чтобы лишний раз проверить мою бдительность. Ни он, ни я ничего не видели, и все же нервы мои еще долго не могли успокоиться.

После заката, когда уже совсем стемнело, Эккли сказал, что я могу быть свободен, он же останется на дежурстве всю ночь: полнолуние миновало недавно, и ярко светившая луна скоро должна была показаться в небе. И не попрошу ли я Самера принести ему чего-нибудь перекусить?

Возвращаясь вверх по расселине, я заметил движущиеся тени — точь-в-точь такие, какие уже не раз мерещились мне.

В хижине сидел Дон с моим приятелем Самером. Он приехал затемно и сутки до этого ничего не ел.

— Я воспользовался вашей лошадью, Фэком, — сказал Дон. — Фэк хорош в горах, на крутизне, а мне надо было спешить. Я оставил его у нижней сторожки.

Мне было приятно, что Дон так свободно распоряжался принадлежащим мне, и вообще его появление подействовало на меня расслабляюще: я почувствовал, что ужасно устал и весь дрожу, и едва не позабыл о просьбе Эккли.

Выслушав ее, Дон велел Самеру немедленно отправляться уведомить Эккли, что он приехал и чуть позже сам подойдет на пост. Самер взял свое ружье и вышел.

Дон лег на койку, вытянувшись.

— Вчера ночью я был в ущелье Доринг, — начал он сонным голосом. — Надо бы мне вздремнуть часок. Пожалуйста, разбудите меня.

Стоило Дону уснуть, как чувство, что я в безопасности, мгновенно улетучилось.

Но тут же вновь раздался его голос:

— Ланг, я чуть не забыл. Дорна с сопровождающими в безопасности — в Верхней усадьбе. Я присоединился к ним по дороге. Она просила передать вам это.

Пошарив в складках своего плаща, он передал мне в несколько раз сложенную помятую записку. Едва я успел принять ее, глаза его опять закрылись…

— Луна! — громко сказал он вдруг, но уже во сне.

При свете горевшей в хижине свечи я прочел послание Дорны. Казалось, я слышу ее голос:

Джон, мой друг,

я была уверена, что увижу Джона в Верхней усадьбе, и теперь глубоко разочарована. Зная, где он сейчас, я немного боюсь за него, но, конечно, и рада тоже. Пока не могу сказать почему. Мне очень хочется и мне нужно повидаться с ним скорее.

Передано Дону.

В эти последние дни мы охраняли и сторожку тоже. Прихватив ружье, я вышел. Луна показалась над скалистой грядой на востоке. Кругом чернели тени, белел снег, все было скованно холодом и тишиной…

Как и много раз раньше, Дорна умела вложить в несколько слов большой смысл, и я, пребывавший в относительном покое до того, как прозвучал ее голос, теперь терялся в мучительных догадках. Что-то было ей нужно от меня?..

Течение времени вновь стало ощутимым. Противоположный, затененный скат провала казался черной чугунной отливкой, а рядом — яркий лунный свет нежным сиянием разливался по снегу. Я медленно отошел от сторожки. Красота ущелья Ваба настолько превосходила все ранее виденное мною, что я наверняка никогда не забуду его. Справа заснеженный, резко обрывающийся край провала походил на воздетый к небесам блистающий клинок. Там за длинной утесистой грядой, за лесами и фермами, не так уж далеко от меня, Дорна и Наттана спали рядом, и ничто не грозило их мирному сну. Было около одиннадцати. Пора будить Дона. Я повернул обратно, к сторожке.

Над окаймлявшим провал снежным кольцом и выше, по склонам гор — повсюду лился на скалы и утесы яркий лунный свет. Наверху в нескольких местах были аккуратно сложены сигнальные костры…

Черный камень сдвинулся с места, за ним — другой. По ущелью раскатились далекие звуки трех быстро последовавших друг за другом выстрелов, потом раздался четвертый.

— Дон! Дон!

Я поднял ружье и прицелился в сторону движущихся камней. Там, где были сложены сигнальные костры, вспыхнул желтый огонек. Чуть позже раздался звук выстрела, и почти одновременно с ним громыхнуло мое ружье.