Иван Недолин - Долина роз [Приключенческая повесть]

— Божья матерь? Куда ушла? Зачем? — не понял Рисней.

— Икона чудотворная невдалеке здесь была. Возле стекольного завода, на соленых ключах, в красивой местности когда-то она объявилась. Каждое лето многие тысячи богомольцев стекались на поклон иконе из окружающих губерний. Ну, доход был большой для попов и торговцев. В заводе и ближнем большом селе церквей каменных, домов, магазинов настроили. Иконе ризу золотую в каменьях самоцветных соорудили. Когда же большевики в прошлом году зимой пришли, попы увезли икону божьей матери в Сибирь — для безопасности.

— Значит, икона произвела маневр, отход на новые безопасные позиции? — догадался, иронизируя, англичанин.

— Именно: на новые позиции! — захохотал Андрей Матвеевич. — А если придется Колчаку еще дальше отступать, икона тоже тронется вслед за ним. В Китай, в Маньчжурию, к язычникам! Ха-ха-ха…

Клавдия Никитична испуганно замахала руками. Георгий, нахмурясь, произнес:

— Ну, вы, папаша, уж слишком…

Дубов посерьезнел, произнес:

— Ну, в путь! Довольно, надо торопиться. Ехать теперь придется с опаской. Георгий, ты как офицер бери охрану в свои руки. Командуй.

— Здесь чином и повыше меня, поручика, есть…

— Кто это? — не понял Дубов.

— Рисней, — тихо сказал Георгий, — полковник английской службы… Только потише вы, чтобы он не слышал. Об этом он избегает распространяться.

Дубов свистнул:

— Вон оно что! Вот так торговый представитель!

— Ничего удивительного в том, что он офицер английской службы, — сказал отец. — Вероятно, разведчик. Это у них в моде, у заграничных капиталистов и военных штабов. Японские полковники парикмахерами нередко работали в России перед войной.

— Нет, — отрезал Дубов, — военным руководителем будешь ты, Георгий. Не надо нам чужих полковников. Да и осторожней при нем о важных делах, о богатствах наших. Знал бы я раньше — на порог бы не пустил в свою квартиру, на свои заводы и прииски. К черту шпионов!

Дубов осерчал не на шутку.

— Я сам узнал недавно в Екатеринбургском штабе, — оправдывался Георгий. — Конечно, он оказывал нам услуги при свержении большевиков…

— К черту с такими услугами! Русские сами разберутся между собой. Как успокоится все и вернемся в Екатеринбург, выгоню Риснея, порву договора с его фирмой. Обойдемся и без иностранцев.

С этого утра Дубов охладел к англичанину. Рисней это заметил, допытывался у Георгия о причинах этой перемены Андрея Матвеевича. Молодой Дубов разводил руками:

— Кто его знает? Хандрит старик!

Далеко остались города, деревни и села. Уже несколько дней мы едем горами, глухой, заброшенной, еле заметной дорогой, не встречая ни деревень, ни признаков людей. Леса и луга в долинах и по склонам гор полны птиц, таящегося зверя, зреющих ягод, цветов. Даже мама признала, что места здесь красивые.

— Только очень пустынные, — добавила она.

— То ли вы скажете, Ирина Алексеевна, когда мы приедем на место! Красота неописуемая!

— На какое, Андрей Матвеевич, место?

— А вот на днях убедитесь лично…

Во время путешествия роли и обязанности разграничивались сами собой. Руководителем нашего маленького отряда, его хозяйства оказался отец. Порядком движения, охраной лагеря в пути и на стоянках ведал Георгий. Фома Кузьмич был полным властелином походной кухни, кулинаром, кормильцем и поильцем. Обозом, лошадьми распоряжался Ахмет. Расторопная Марфуга, позванивая монистами, успевала всюду, где нужна была помощь.

Отдых на чистом горном воздухе был приятен, сон освежающе легок, аппетит хорош, кушанья вкусны. То и дело готовилась дичь: глухари, рябчики, утки. Отец, Георгий и Рисней были хорошие стрелки, а Вещий старательно им помогал и не знал устали. В речки и озера забрасывали сети, появилась рыба. Впервые я увидел живую форель — красивую, пятнистую, вкусную. Фома Кузьмич и Ахмет с моей помощью занимались рыбной ловлей, доставали в горных потоках раков, извлекая их из нор и из-под камней.

За все время пути не было ни одной тревожной встречи, и лишь однажды на привале беспокойно храпели, сбиваясь в кучу, лошади и угрожающе рычал, держась однако ближе к дежурному часовому, Вещий. Дежурным в эту ночь был Ахмет. Он разжег посильнее костер и держал наготове ружье.

— Волки гуляли близко, — сообщил он утром. — А может и медведь прошел мимо по своим медвежьим делам.

— Боже мой, — огорчалась Клавдия Никитична, — привел бог на старости лет постранствовать, чего только не повидаешь!