Михаил Ляшенко - Из Питера в Питер. Повесть

Ребята переглянулись: это им явно понравилось.

- Конечно, будут и обеспеченные люди…

- Ага! - выпрямился, как струна, Аркашка. - Тогда начну концерт Маяковским!

- Кто это? - переглянулись миссис и мистер Крук.

- Это поэт! Настоящий! - твердо объявил Аркашка. Было заранее решено, что он открывает и ведет первый концерт. - Для начала прочту вот это:

Мистер и миссис Крук обомлели.

- Что это? - спросил Джеральд Крук слабым голосом.

Они пытались убедить ребят, что это вообще не стихи, что к подобным строчкам невозможно подобрать и музыку… Но тут даже Ларька с Аркашкой оказались заодно. К возмущению миссис Крук, стихи нравились и Кате… Но Круки ничего не хотели слушать, отмахивались руками, зажимали уши.

- Ладно, - тряхнул смоляными кудрями Аркашка. - Прочту из Маяковского только две строчки. Другие.

- Две? - с надеждой спросил Джеральд Крук.

- Две.

Круки переглянулись, видимо готовые дать согласие. Звенящим от восторга голосом, яростно сверкая глазами, Аркашка честно преподнес две строчки:

У Круков был такой вид, как будто они сейчас рядышком свалятся в обморок.

Договорились на том, что, открывая концерт, Аркашка прочтет одну или две - не больше! - строфы из стихотворения Маяковского «Наш марш».

До половины дня все участники концерта репетировали на верхней палубе «Асакадзе-мару». Для тех, кто не участвовал в концерте, экскурсии в город начались сразу после завтрака.

К сожалению, почти все ведущие силы колонии - и Ларька, и Катя, и Гусинский с Бобом Канатьевым, и Миша Дудин, и Володя Гольцов - были заняты в концерте.

Правда, Ларька и Катя особыми талантами не обладали и только пели в хоре. Но и хор репетировал. Гусинский же оказался настоящим скрипачом. Он рассказывал, как ненавидел скрипку, когда был маленьким.

Потом он полюбил скрипку.

- А теперь, - хмуро спрашивал он Ларьку, - зачем скрипач революции? И тот сочувственно пожимал плечами.

Самая трудная доля досталась Мише Дудину, Канатьеву и Володе Гольцову. Им предстояло разыграть на английском языке маленький скетч по мотивам рассказа «Вождь краснокожих» известного американского писателя О’Генри.

О Сан-Франциско у ребят остались самые теплые воспоминания. Им понравились горбатые улицы города, идущие с холма на холм; его бесконечные веселые пляжи, свежая зелень садов и парков, огромные, нарядные здания; приветливая, шумная толпа; запахи океана, которые проникали всюду… Как моряки всего мира любовно и дружески называли этот город просто Фриско, так и наши путешественники именовали его потом в своих воспоминаниях…

Пока же предстояло провести концерт. Он начался с недоразумения. По какому-то поводу перед концертом местный оркестр исполнил американский гимн. При первых звуках все встали, кроме ребят. Они отлично помнили, что в гимназии точно так же вставали при исполнении царского гимна «Боже, царя храни». Как им ни объясняли, что это совсем не то, что это американский гимн, они на всякий случай не шевелились. Между тем музыка доиграла, и публика с удвоенным интересом и улыбками принялась рассматривать русских детей. Уже стало известно, что они приняли американский гимн за царский и поэтому не встали…

И тут Аркашка вышел на авансцену и, надменно за кинув голову, уставясь в первые ряды, где сидела разодетая публика, закричал во весь голос:

Никто ничего не понял, даже те, кто знал русский язык. Но волнение артиста, его искренность, стремительный темп стихотворения невольно вызвали в зале отклик… Еще большее сочувствие вызвало второе разрешенное Аркашке четверостишие:

Аркашка объявил первый номер - русский перепляс - и озабоченно побежал со сцены к Ларьке.

- Видал? Смеются… Я нарочно смотрел, в первом ряду самые жирные, - и не хлопают…

- А ты думал, они тебя испугаются? - буркнул Ларька.

Шквал аплодисментов нарастал от номера к номеру. Миссис Крук знала своих соотечественников. Успех концерта был исключительный, потрясающий. Настоящий триумф был у русских переплясов, украинских песен; с восторгом приняли скетч, в котором, кроме Миши Дудина, Канатьева и Володи, роль фермера, отца Миши, исполнял Джеральд Крук.