Владислав Покровский: Кривое зеркало реальности. Cборник рассказов

— Задкиилушка, мышка моя, не переживай: всё будет в лучшем ажурчике, — заверил его Сихаил, потрясая крылышками нежно розового цвета. — Я уже знаю, где какие занавесочки повесить, какие лучше шторки подобрать. Всё от проверенных брендов из последней коллекции "Осень-Зима". Всё будет тип-топ. Ага, ага… — ангел покивал головой, преданно и с обожанием глядя на Задкиила.

— Убереги меня Всевышний увидеть это, — пробормотал тихо Задкиил. — Ну, вроде бы всё… Варахиил, на тебе блохи и клещи.

— Что?! — ангел аж подпрыгнул и полез ковыряться в крыльях.

— Да не на тебе в прямом смысле! Дворец осмотришь и мне лично потом доложишь. Понял?

— Уф… — вздохнул с облегчением Варахиил. — Горазд же ты пугать, Задик…

— Ну и народ, — покачал головой Задкиил. — Ладно, хлопцы, за работу! Кто первый успеет, тому отпуск на Юпитер дам, в тамошних метановых морях искупаетесь.

Захлопали крылья, полетели перья, ангелы то растворялись в породившем их светоносном огне, то взмывали ввысь, торопясь добраться до Седьмого неба, то, наоборот, проваливались сквозь облака, низвергаясь на землю золотым дождём. И жизнь несли они с собой, и заботы, и печали, и радости, и свет приносили в те места, где он гас, и возрождали дыхание природы и энергий, где оно увядало, — рождённые из мыслей Всевышнего эти сгустки энергии сами были маленькими богами, душами этого мира, без которых он не мог жить, не мог существовать, не мог бороться, как и человек с болезнями и неудачами, которые так любят ударить под ноги в самый неожиданный момент. Они как муравьи сновали между тем и этим, перемещали, уничтожали, создавали, регулируя жизнь на Земле. Тот день, когда были уничтожены Содом и Гоморра, был просто выходным, когда все ангелы бездельничали и мирно лузгали семечки, глядя на светопреставление сталкивающихся Галактик, а потому всё именно так и завершилось…

— Красиво у вас тут, красиво… Облагородили, украсили, — нахваливал Гавриил, проходя по лужайке перед Дворцом и разглядывая оформленные в виде сердец и колец кусты роз, высокие тонкие, стройные как свечки пирамидки кипарисов, густые и благоухающие на весь Райский сад можжевеловые кусты, причудливо оформленные и обрезанные… — Чувствуется рука хозяина. Твоя, Мишань?

— Не совсем, — пожал плечами Михаил, прогуливаясь рядом и лениво поглядывая, как порхают над головами младшие ангелы, как преют и потеют, испуская густой дух, серафимы из почётного караула, ради такого дела умытые, причёсанные и получившие нагоняй от начальства за неумеренно разгульную жизнь. Было видно, как бедняги мучаются — трудами Задкиила над Дворцом не было ни единого облачка, солнышко сияло и сверкало во всём великолепии, и припекало по-летнему, отчего серафимы в тяжёлых боевых доспехах с огненными мечами и мушкетами в руках (новинки техники долетели и сюда) то зеленели, перебарывая лезущего наружу зелёного змия, то бледнели, усиленно потея, то краснели, когда порхающие вокруг младшие ангелы дерзко показывали им разные жесты, однако стражу блюли, в определённом радиусе от постовой точки. Мимо них никто бы не прошёл и не пролетел — дух перегара был мощный, бронебойный и настолько плотный, что даже трава бледнела у серафимов под ногами.

— Ты же знаешь, — продолжил Михаил, отворачиваясь от горе-стражей, — у меня пороху не хватит на долгое созидание. Хочется сразу же — р-раз! И порушить всё богатырским ударом. Это у нас Задик суетится, облагораживает вверенную территорию. Буквоед самый настоящий. Я с ним как-то пять лет препирался по поводу одной фиговины, которая мне была позарез нужна, так ведь не дал, обозвал безграмотным павианом и улетел. А что мне делать, если я бывший благородный рыцарь и мне эта грамота до одного места?

— Да, Мишань, — Гавриил печально помахал крыльями, — вокруг царит засилье бюрократов. Но хоть он и зануда, зато, смотри, как облагородил всё. Это…

— Это само выросло, когда Задкиил начал траве и деревьям мораль из умной книжки читать, — оборвал его Михаил и подошёл к небольшому парапету, где сотворил стакан с семечками и уселся, скрестив ноги. — Он же с линейкой бегал по всему Саду и всё старался контролировать. А ты разве не помнишь?

— Куда там, — Гавриил уселся рядом и сотворил кулёк с тыквенными семечками. — Я же на Альфе Центавра сидел по воле Бати. Ситуацию ре-е… — он зевнул, — …гулировал.

— И как там? — поднял бровь Михаил.

— Противно, — признался Гавриил. — Подраться не с кем, женщины без боя сдаются… Хотел было поразить их своим могучим интеллектом, построил Храм в честь себя, любимого, так эти умники где-то подглядели, я обернуться не успел, а они уже пять таких строят. Придумал им было развлечение — попытался христианство внедрить — так они поначалу передрались, я уже обрадовался, думал веселье, наконец, началось, потом помирились и теперь весело шагают в коммунизьм всем созвездием. Ужас… Ну, я плюнул на всё, махнул рукой и сюда примчался.