Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)

В запасник их проводили два скучающих охранника. Тот, что был помоложе, то и дело косился на Нэфри и пытался привлечь ее внимание странными ужимками лица и прыжками бровей, а госпоже Иссет пришлось делать вид, будто она ничего не замечает. И только в подвале, оставшись с дочерью наедине, она высказалась насчет вредящих делу поцелуйчиков по углам, вызывающих у некоторых юных девиц «недвусмысленный блеск в очах».

— Ну что, вспоминай, где эта стена.

Нэфри зажмурилась, постояла так с минуту и наконец указала в дальний угол:

— Кажется, там. Тут все так изменилось…

— Как бы твой тайник не оказался давно обнаруженным.

— Да? И ты что-нибудь знаешь по истории о послании Гельтенстаха? — на ходу съязвила девушка.

— Я не знаю о послании Гельтенстаха, но прекрасно знаю, что такое «Тайный Кийар» и «параноики».

Отодвигая всякий пыльный хлам, встречавшийся по дороге, ибо это была скорее свалка, нежели запасник, женщины пробились к нужному участку.

— Протоний покарай! — прошипела Нэфри, увидев, что кирпичная кладка давно замазана многими слоями штукатурки и краски. — И что теперь делать?

— Не будет от вас, молодежи, толка! — и госпожа Иссет с ворчанием извлекла из миниатюрной дамской сумочки целый арсенал складных инструментов для ремонта. — Я постою и понаблюдаю за входом, а ты, милая, поработай. А то всё бы тебе вместо работы с микрофоном по сцене скакать или парней в командировках клеить!

— А-а-а! Убейте меня кто-нибудь! — запрокидывая голову, простонала Нэфри, измученная материнскими назиданиями.

— Как археолог ты давно умерла. Работай, лентяйка!

И с этими словами профессор удалилась в дозор, а Нэфри начала отковыривать покраску и штукатурку, надеясь, что не ошиблась местом.

Кашляя от сухой вонючей пыли и сплевывая скрипящий на зубах песок, до кирпичной кладки она добралась только через полчаса работы.

— Есть! — шепотом крикнула она матери.

— Отлично. Нужно фонарик?

— Нет.

Нэфри сунула руку в отверстие, оставшееся от вынутого кирпича, и в испуге отдернула, ощутив, как что-то там пробежало, пощекотав ее кисть. Не то чтобы она особенно боялась насекомых, даже и ядовитых, но неизвестность порой страшит сильнее наглядного яда. Переведя дух, она снова запустила руку в тайник и нащупала продолговатый округлый предмет, и в самом деле напоминающий бутылку.

— Есть! — снова сообщила девушка.

Госпожа Иссет на цыпочках подбежала к ней, вдвоем они задвинули раскуроченную стену какой-то коробкой. Нэфри сдула пыль со стекла сосуда, а ту, что налипла за два столетия, без лишних церемоний стерла рукавом, вызвав у профессора Иссет мелкую судорогу щеки и нервный тик века.

— Святой Доэтерий, и этот человек стремится в археологи!

Она отобрала у дочери отслужившие свое инструменты, помогла ей отряхнуться и двинулась к выходу. Девушка пинками загнала под коробку слишком далеко отлетевшие куски штукатурки, а потом догнала профессора.

Ноиро же отбивался от директора еще два часа. Тем временем женщины в ближайшем парке осмотрели свою добычу. Бумага из бутылки все-таки пожелтела от времени, однако записи сохранились идеально.

— Тут же все на ва-кост! — с досадой проговорила госпожа Иссет. — Да еще на дореформенном!

— Конечно, Гельтенстах ведь не знал, что через полвека после его смерти ва-косты проведут языковую реформу! — парировала дочь. — Он вообще полагал, что Гайти Сотис, как честная супруга, передаст документ мужу и…

— Он ошибся только в датировке того, когда она это сделает, — в тон ей отозвалась профессор. — Ну что ж, дождемся вашего избранника, юная кокетка.

Ноиро примчался к ним изрядно уставшим, но бодрым:

— Я не видел большего зануды, чем этот Ривенкус! Он вытряс из меня все знания, какие только можно было вытрясти!

— Гм… В таком случае удивительно: почему так долго? Вы упирались?

Они с госпожой Иссет поглядели друг на друга и расхохотались, вызывая у Нэфри ревнивую мину, хотя она и не определилась, кого к кому больше ревнует.

— Подвергаться маминой тирании — это вообще-то моя привилегия! — сказала девушка. — Ты как?

— Нормально.

Он и в самом деле удивительно быстро пришел в себя после возвращения из Обелиска. Рана зарубцевалась, болезненная, даже смертельная худоба исчезла — он поправился за сутки, и, хотя до прежнего спортивного Ноиро ему было еще очень далеко, Нэфри поняла, что они победили проклятие Улаха раз и навсегда.

— Нам нужен перевод, — высвободив одну руку из его объятий, объяснила она и показала ему манускрипт полководца.