Владимир Сысоев - Первое задание

— А теперь — работать! — приказал Коновалов.

Они быстро зарыли труп Иванова. После этого Коновалов слегка толкнул Тихона и сказал:

— Ты, милок, во второй раз — наш племянник. Как тебя зовут-то?

— Тихон я, братцы, Тарасов — фамилия моя… Я по гроб теперь… Вы это… Не смотрите, что я такой… Я к вам шёл. Иван Иванович — командир отряда — послал на связь. — Слёзы радости душили его, он никак не мог совладать с собой. Всё было так неожиданно и так хорошо! Так много хотелось сказать этим родным людям… — Думал уж — всё, — всхлипнув, выдавил он. Тихон употребил все внутренние силы, чтобы взять себя в руки. Частично ему это удалось, и он продолжал: — Шёл к вам, а тут этот гусь лапчатый с кралей… А в пистолете всего два патрона. Не выдержал я — пальнул, и опять дуриком попался. Промахнулся — вот обида!

— Пальнул, — добродушно передразнил Виктор, — стреляешь, так попадать нужно.

— Нахныкались? — насмешливо перебил их Коновалов. — Теперь поговорим о деле. Нам нужна регулярная связь с отрядом и конкретное задание.

— Решение о вас такое, — сразу став серьёзным, солидно проговорил Тихон, — всех надёжных ребят взять на учёт, оставаться пока в роте и ждать команды. Когда настанет время, мы вас сами найдём. Пароль: «Здравствуй, красавец, как здоровье?» Отзыв: «Спасибо, на здоровье не жалуюсь».

— Сколько же ещё ждать? — горячо спросил Виктор.

— Такие, как вы, в девках не засидятся! — уверенно ответил Тихон.

Все тихо рассмеялись…

Утром перед строем карателей долго и нудно последними словами ругался командир роты капитан Топорков, сражённый, как он выразился, подлючей хитростью Иванова, сбежавшего ночью к партизанам. Лейтенант Коновалов за недогляд получил дисциплинарное взыскание — выговор.

Командир партизанского отряда Иван Иванович Быстров не сразу узнал Тихона. Всё лицо его было в синяках, ссадинах и кровоподтёках. Между разбитыми губами, вздувшимися до немыслимых размеров, влажно блестели чудом уцелевшие зубы.

Вытянувшись по стойке «смирно», Тихон, хотя это стоило ему огромных усилий, доложил:

— Товарищ командир, задание выполнено: связь с патриотами из полицейской карательной роты установлена. Пароль им сообщён.

— Господи, — не удержался Иван Иванович, — кто и где тебя так разукрасил?

— В гестапо!

— Как это?

— Завёл знакомство с самим майором Демелем. Ничего мужик, в жизни разбирается.

— Подожди, закрой фонтан на время. Давай серьёзно и — короче, только самое главное. Потом сразу же на медпункт, оттуда — спать, а когда очухаешься немного, тогда поговорим подробнее.

— Всё понял, — с готовностью ответил Тихон, — скажу самое главное: у нас в отряде — провокатор.

Иван Иванович заинтересованно посмотрел на Тихона и строго спросил:

— Откуда у тебя такие данные?

— От начальника гестапо.

— Что за чепуха?

— Нет. Точно. Он сам проболтался.

— Когда, где, при каких обстоятельствах?

— Он приказал меня расстрелять и рисовался перед смертником, ругал нас по-всякому.

— Подожди, вспомни точно, что он сказал?

— Дураки вы, говорит, плебеи! Наш человек уже несколько месяцев командует вами, а вы подчиняетесь ему, как пастуху бараны, ничего под носом у себя не видите! Он все ваши операции срывает, данные об отряде сообщает в гестапо, а вы ему верите. Это он хотел показать, что они умнее нас. А, между прочим, нам и в самом деле последнее время не везёт. Куда ни сунемся, всё они козырями кроют. И об отряде, точно, кое-что знают.

Иван Иванович внимательно выслушал сбивчивый рассказ Тихона и спросил:

— Так и сказал, что их человек партизанами командует?

— Дословно.

— Ясно. Теперь вот что: всё, о чём ты сейчас мне сказал, ни одна душа знать не должна! Понял?

— Понял.

— Вот, вот, чтобы как в могиле!

Дальше рассказ Тихона командир слушал как бы между прочим и, когда он ушёл, немедленно послал за комиссаром. Долго они разговаривали вдвоём, затем пригласили Николая, и Иван Иванович приказал часовому в землянку никого больше не пускать.

Многое пришлось повидать отрядному врачу, но такое он видел впервые. Матвей Борисович даже крякнул от удивления, когда как следует рассмотрел Тихона.

— Эко, братец, как они тебя!..

— Разделали, как говорят, под орех, — согласился Тихон. — Впятером били. Ни рук, ни ног не жалели. Ни своих, ни моих. Устали, бедные.

— Как же это тебя угораздило?

— Было дело… Потом расскажу. Говорить мне тяжело.