Томас Тимайер - Рептилия

Так вот откуда дует ветер. Теперь все встало на свои места.

— Я разговаривал с леди Памбридж, председателем правления «Памбридж Энтерпрайзиз». У нас была продолжительная и содержательная беседа, в результате которой она сообщила, что намерена организовать фонд в поддержку нашего факультета. При его помощи на наш счет будет ежегодно перечисляться по два миллиона долларов. Это делается в память об ее умершем муже. Фонд будет оказывать не только материальную помощь, но и посильную поддержку в подготовке кадров.

— Так это же здорово!

— А я о чем говорю?! Только это возможно при двух условиях. И все они касаются вас, — он посмотрел на меня абсолютно круглыми глазами.

— Меня? И что же это за условия?

— Ну, одно я уже назвал. А именно, то, что нам придется организовать новую кафедру протеиновой кристаллографии. И именно вам ее возглавлять. В общем, речь здесь идет только о том, что нужно будет поместить в общую сетку занятий те исследования, которые вы и так проводите. Как видите, ничего сверхъестественного.

— А второе?

— Ну, мне нужно будет отпустить вас и предложить место профессора. Если вы вообще этого захотите, — поспешил он добавить.

— Если я захочу?! — Я едва удержался в кресле. Стул вдруг превратился в катапульту, которая во что бы то ни стало, хотела выпустить меня вверх. Профессура. На кафедре протеиновой кристаллографии. Это было тем, о чем я не мог мечтать даже в самых смелых фантазиях.

Амброзе снова потер лоб и удрученно улыбнулся.

— Я так и думал. Честно говоря, я даже начал присматриваться к потенциальному новому ассистенту. Правда, это очень сложно. Очень. Из-за уровня компетенции. Впрочем, это уже не ваша проблема…

Его слова зажужжали в моей голове. Фонд — кафедра — профессура. Это было слишком идеально, чтобы быть правдой. Где-то в глубине моего мозга зажглась красная лампочка. С какой это стати леди Памбридж идет на такие затраты? Неужели она настолько во мне не уверена? Ладно, подумаю об этом в более подходящее время.

Доктор Амброз выглядел подавленно, потому что до сих пор я ни разу не сказал о своих сожалениях. Поэтому, чтобы хоть как-то подбодрить его, я сказал:

— Чен.

— Что?

— Майкл Чен. Вы уже говорили с ним о возможной вакансии? Он вполне благонадежный и пунктуальный человек, а к тому же хороший студент. Думаю, он заинтересовался бы этим предложением.

— Чен, — Амброз покрутил на языке фамилию, как конфету. — Хорошая идея.

— Кроме того, так у вас появится еще одно средство воздействия на него.

— И все?

— Если он будет хорошо работать, то вы позволите ему задерживаться за электронным микроскопом, а если он будет бить баклуши, то вы ограничите время. Метод кнута и пряника. Вот увидите, это сработает.

Профессор Амброз вытянул губы в знак признания.

— Как вам удалось так долго работать со мной? Теперь я начинаю думать, что вы действительно будете хорошим профессором.

Я взглянул на часы и с ужасом обнаружил, что время, о котором мы договаривались с Сарой, уже прошло. Я вскочил на ноги, схватил пальто и со скоростью ветра напялил его.

Потом пожал руку Амброзу.

— Спасибо. Спасибо за все. Но, к сожалению, мне нужно бежать.

— Вам нужно… бежать? — на его лице большими буквами было написано разочарование. — Я надеялся, что мы отпразднуем эту новость за завтраком в моем любимом итальянском ресторанчике.

— Сожалею. Но я не хотел бы распрощаться с вами, не сказав, как сильно я вам благодарен за все, что вы для меня делаете. Я никогда этого не забуду.

Я пожал еще раз его руку и поторопился к выходу.

— Значит, я могу принять предложение леди Памбридж? — крикнул он мне в след, не придавая значения моему ироничному тону.

— Конечно!

— Хорошо. И, Дэвид…

— Да, сэр?

— Не опозорьте нас там, в Конго. Покажите себя с самой лучшей стороны. А самое главное — возвращайтесь домой целым и невредимым.

Кажется, за это время дождь усилился в несколько раз. Поэтому, когда я вошел в кафе при библиотеке, то успел промокнуть до нитки. В это время в кафе было не очень много народу — как обычно. За исключением группы японских студентов, мирно гудящих в углу, в помещении сидели еще трое приятелей. Они уткнулись в книги в ожидании очередной лекции. Кроме них, здесь не было никого. За последним столиком, прямо у большого окна, сидела Сара. Она посмотрела на меня с упреком. Когда я поймал на себе ее взгляд, то мое сердце екнуло. Сара не была красавицей, во всяком случае, не в привычном смысле этого слова. Наверняка ее нос покажется кому-то слишком вздернутым, а рот — чересчур большим. Но эти прекрасные зеленые глаза, которые, кажется, видят все и вся насквозь, ее светлая кожа и веснушки, выдающие ирландское происхождение, заставляют забыть обо всех недостатках. А больше всего меня покорял ее непоколебимый оптимизм. Мне вообще кажется, что она живет в полной гармонии с собой и окружающим миром. Это как раз такое качество, которого мне очень не хватает. Природа для нее всегда полна неразрешимых вопросов. Сара свято верит в то, что между землей и небом намного больше вещей, чем мы могли себе представить, сидя в аудитории. Непостижимым образом ей удавалось наполнять жизнь огромной радостью и верой.