Минель Левин - Граница

Гебридзе насупился.

— А ты не обижайся, — сказал Махров примирительно. — С усами как-никак потеплей. Я, пожалуй, тоже отращу. — И кивнул пограничникам: — Счастливо!

Приехавшие зашли в сушилку. Петренко добавил в умывальник воду.

— Ну, что нового? — спросил Обручев.

— Зараз старшину подниму, — спохватился дежурный.

— Ему в наряд? — Николай обрадовался возможности хоть несколькими словами переброситься с другом.

— Нет.

— Так зачем же будить?

— Приказав побудку произвести, как только вы...

— Не надо, зачем? — запротестовал Обручев. — Все равно сейчас пойдем к капитану

Он привычным движением, двумя большими пальцами расправил ремень и придирчиво, уже по-начальнически, с головы до ног осмотрел Зубарева.

Капитан Демин что-то писал.

Зубарев с любопытством осматривал комнату. Окна занавешаны толстыми шторами. Шкаф с книгами. Этажерка. На ней два серебряных кубка — спортивные призы. Сейф. Портрет Ленина. На стене — занавеска, скрывающая, как правильно догадался Зубарев, карту пограничного участка.

Начальник заставы поднял голову. Поредевшие каштановые волосы тронуты на висках едва заметной сединой.

Он вышел из-за стола и, сделав несколько шагов, остановился посередине комнаты. Внимательно выслушал рапорт Обручева.

— Отдохнули?

— Так точно, товарищ капитан.

— Как доехали? — спросил Демин Зубарева.

— Спасибо, хорошо. На попутной. Шофер — гражданский. Махров по фамилии...

Капитан улыбнулся:

— Ну, молодцом. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Здесь теперь ваш дом... Ефрейтор, — приказал Демин ожидавшему у дверей дежурному, — проводите товарища в казарму... Обязательно накормить и хорошенько! — Он повернулся к Зубареву: — Наверное, проголодался с дороги?

— Никак нет! — поспешно ответил солдат. — Я сыт... Собаку надо покормить, товарищ капитан.

— Да, да, конечно, — сказал Демин. — Идите. Ефрейтор Петренко обо всем позаботится...

— Дома в порядке? — спросил капитан Обручева.

— В порядке! — И сержант начал обстоятельно рассказывать.

Демин слушал внимательно, а когда Обручев стал повторяться, заметил с улыбкой:

— Ну, идите отдыхать. Успеем еще поговорить.

В казарме, как всегда, тепло. Вдоль стен, прижавшись друг к другу, койки и тумбочки.

Обручев остановился у крайней койки. Раскинув руки, посапывая, спал старшина Каримов. Преодолев желание разбудить друга, Обручев откинул одеяло на своей кровати. Чьи-то сильные руки схватили его сзади.

— Не хочешь будить, да? — зашептал Каримов в самое ухо.

— Рашид! — обрадовался Николай.

— Т-сс! — остановил его старшина, сжимая в объятиях. — Всех разбудишь... Пошли ко мне в каптерку. Я выспался.

Друзья на цыпочках вышли из казармы.

— Ну, выкладывай! — заторопил старшина, пристраиваясь на старых матрацах.

— Подожди минутку...

Николай вышел и тут же вернулся с чемоданом в руке.

— Что там еще? — пробурчал старшина.

— Так ведь ты говоришь: выкладывай, — ответил Обручев.

Он открыл чемодан.

— Вот портсигар.

— Кому?

— Ну, допустим, тебе.

— Зачем?

— Ну, считай на память...

— Так ведь я не курю. Чего мудришь, Колька?

— Ладно, не сердись, — миролюбиво заметил Обручев. — Это я Резникову. А тебе вот джемпер... Не спорь. Мать послала...

В эту ночь друзья так и не заснули.

Горы и тополевые аллеи. Глиняные кибитки, кучно сбегающие к реке. Двухэтажный универмаг за мостом. Новый жилой квартал рядом с железнодорожной станцией. Базар — скучный зимой и оживленный во все остальные времена года — с лотками, навесами, павильонами, чайханой. С ресторанчиком, где всегда надрывается радиола. Небольшой гарнизонный парк, и даже букинистический магазин. Всё это было в городе, где жил Алексей Петрович Тихомиров.

Он жил здесь уже много лет и пользовался славой чудака и книголюба. В прошлом году Алексей Петрович получил отдельную квартиру в новом доме. Квартирка библиофила была небольшая, однокомнатная. Не Алексей Петрович был холостяк, и шестнадцать квадратных метров, коридор и лоджа, которые он уставил стеллажами, вполне устраивали его.