Вадим Собко - Звёздные крылья

Марина заметила, как жестко сошлись губы Крайнева, и почувствовала всю силу его ненависти.

Они снова склонились над привезенными чертежами, и после нескольких часов работы Крайнев сказал:

— Здесь нет ничего нового. Если даже допустить, что они сделали несколько шагов вперед, то и тогда мы намного опередили их.

Он отложил чертежи и больше уже никогда к ним не возвращался.

В тот же вечер в кабинет Крайнева вошла чем-то взволнованная Ганна. Юрий умел точно определять смену настроений жены, но в этот раз стал в тупик.

— Что с тобою? — спросил он.

Ганна, не отвечая, поставила перед ним на стол колбочку, на дне которой переливалось несколько капель густой, напоминающей растительное масло, жидкости.

— Что это такое?

— Знаешь, — сказала Ганна, — как-то неловко хвалиться, но придется ставить широкий эксперимент. Мне кажется — я уже чего-то добилась в своей работе… Ты как-то говорил о такой взрывчатке, которая была бы послушна, как верный пес, и сильна, как разъяренный слон. Это, конечно, образное преувеличение, но нечто подобное мне удалось найти. Более того, я уверена, что теперь уже можно думать о двигателях для межпланетных полетов.

Она взяла в руки колбочку, посмотрела на нее против света. Прозрачная жидкость медленно плыла по стеклу.

— Она может взорваться?

— Только по моему приказу, — улыбнулась Ганна. — Пора за работу! Ты даже представить себе не можешь, какая это сила…

Юрий не ответил, но сердце его переполнила волна радости и любви; он обнял жену и крепко поцеловал в прохладные губы.

В небе над аэродромом плыло морозное, оттененное холодным туманом солнце. Зима на Зауралье была в разгаре, но теперь на нее уже никто не обращал внимания — все знали, что вскоре после испытаний первого реактивного самолета и, во всяком случае, не позже весны, институт стратосферы вернется в Киев.

Валя ходила возле новой машины, рассматривала ее я так, и этак, словно впервые видела. Небольшой, с чуть опущенными книзу и скошенными назад крыльями, реактивный истребитель был действительно очень красив. В нем воплощен был опыт Юрия Крайнева и всего коллектива института. Это должна была быть безупречная боевая машина, надежная и безотказная, как винтовка.

Крайнев стоял недалеко от самолета, наблюдая, как его товарищи в последний раз проверяют все в машине, как Валя, одетая в специальный комбинезон, садится в кабину и закрывается в ней, как вывозят самолет на старт…

Волна воспоминаний нежданно нахлынула на него, и были эти воспоминания теплыми и радостными.

…Вот он выходит со двора своего дома на улице Ленина, в машине новый шофер. Это же он, Юрий, пообещал Вале, что она будет летать…

…Тяжелая машина с винтом и ракетами взлетает с аэродрома. ЮК-9 кажется теперь таким неуклюжим… Но так оно и должно быть: не построй они тот неуклюжий самолет, и этот не появился бы на аэродроме.

…Ганна Ланко с цветами в руках стоит на перроне киевского вокзала. Это он, Юрий, едет на конгресс в Париж… Костлявое лицо Людвига фон Дорна выглянуло словно из тумана…

…Широкий бетонированный аэродром… С него он должен взлететь на самолете без винта. На одних только ракетах… Это непривычно и страшно… А вот перед ним машина, и никто даже не подумает, что ей нужен винт…

…Крейсер «Красный Кавказ» плывет, разрезая волну в штормовом море, и к академику Барсову приходит Марина Токова. Давняя и незабываемая встреча…

К Крайневу подошел Валенс, и волна воспоминаний отхлынула. Юрий удивленно поглядел на директора и улыбнулся:

— Ну что ж, все готово. Сейчас начнем, — сказал Валенс.

— В добрый час! — ответил Крайнев.

Валя уже давно изучила этот самолет. Часами просиживала она в кабинете, приноравливаясь и привыкая к каждой мелочи. На земле она научилась ощущать каждую частицу самолета, каждую его деталь. Но теперь ‘ей нужно взлететь в воздух, где все воображаемое сместится, где все будет выглядеть совсем иначе* чем на земле', и бешеная

скорость заставит жить быстрее, принимать решения за какие-нибудь сотые доли секунды. Ведь за каждую секунду самолет пролетает почти полкилометра, и раздумывать некогда — каждое движение должно быть абсолютно точным, а главное — осмысленным.

Вот уже дали разрешение на взлет. Валя добавила оборотов турбине. Теперь где-то здесь, совсем рядом, ротор турбины крутится с неслыханной до сих пор скоростью — десятки тысяч оборотов в минуту. Так, все хорошо, пусть немного поработает… Ну, теперь можно взлетать.