Василий Яковлев - Разведчики

Когда Румянцев вернулся к себе, на его столе лежало новое дело № 205. Сухие лаконичные строки сообщали о том, что сегодня в 11.00 был тяжело ранен гражданин Глебов. Преступник бежал. Помощь подоспела поздно — Глебов был уже мертв.

Лейтенант Румянцев стиснул зубы. Убит Глебов, видимо, похищено все, что он вез с собой. Оборвалась тонкая ниточка, с помощью которой он рассчитывал многое прояснить в деле Рубцовой. Как же он мог не уберечь Глебова! Правда, он ожидал его приезда позже. Но это не оправдание. Он обязан был предвидеть. Оперативность… Какая уж тут оперативность!

Настоящую оперативность проявил Мамедов. Он вернулся не через десять, а через три дня. Узнав, что Румянцев все еще не закончил дело Рубцовой, тут же подписал приказ об увольнении лейтенанта Румянцева из органов НКВД. И прибавил, что Румянцев дешево отделался. По-настоящему его судить бы надо.

И вот теперь советский разведчик Румянцев встретился в городе, оккупированном врагами, с этой женщиной. Она служит немцам. Значит, он ошибся тогда? Значит, прав был капитан госбезопасности Мамедов?

День прошел относительно спокойно. Румянцев решил ничего не предпринимать, пока не получен ответ на запрос о Рубцовой. Сегодня же он свяжется с командованием.

А вечером, как только Румянцев пришел к себе, к нему постучался Петр Костомаров.

— Ты зачем? Я же говорил тебе, что у меня ты можешь появляться только ночью.

— Дело у меня неотложное.

— Хорошо. Выкладывай. Только быстрей и как можно короче.

Но поговорить им не удалось. В стену, ту, за которой была комната хозяйки, три раза стукнули. И вслед за этим послышались шаги в коридоре. Поднявшись с тахты, Румянцев быстро приподнял ковер. Петр юркнул в тайник.

Румянцев опустил ковер, взял с этажерки небольшой мешочек и резким движением опрокинул его на стол. По скатерти рассыпались драгоценные камни. Румянцев склонился над столом.

Когда вошел Бергер, Курт Кох рассматривал в лупу большой молочно-белый камень.

— А я зашел пригласить вас… — начал было Бергер и осекся: он увидел камни.

— Что это?

— Вот это, — Курт Кох поднес камень к лампе, и он голубовато замерцал, — вот это опал. А здесь — рубины, сапфиры…

— О, да у вас целое состояние! Продаете?

— Эти три могу продать, — Кох отодвинул в сторону два крупных рубина и один сапфир поменьше. — У меня такие есть еще.

— И сколько?

— Три тысячи марок.

— Но это очень дорого…

— Да что вы, Бергер, эти камни стоят по меньшей мере пять тысяч марок. Я уступаю вам по дружбе.

— Но где я возьму столько?

— О, Бергер, о чем речь? Не вам бы жаловаться на бедность.

Бергер нерешительно перебирал холодно сверкавшие камни, он то подносил их ближе к глазам, то рассматривал через лупу. А потом, откинув голову, любовался многоцветным сиянием. Он разбирался в камнях и много бы отдал, чтобы приобрести хоть несколько из этих бесподобных по величине и отделке (интересно, где этот пройдоха отхватил такие?), но жадность мешала. И он снова стал торговаться как опытный, прожженный завсегдатай всяких злачных мест.

В это время за ковром послышался вначале шорох, потом какой-то удар. Бергер взглянул в ту сторону внимательно, Курт Кох безразлично.

— Соседи, — пожал он плечами. — Довольно беспокойные, — и, переводя взгляд на камни, махнул рукой. — Ладно, Бергер, ваша взяла, берите за две. Цените мою уступчивость. Вы коммерсант, знаете, что значит продать в убыток. Но в будущем нам еще не раз, я думаю, придется оказывать друг другу услуги. Пусть это будет залогом наших добрых отношений.

— О, вы не ошиблись, Курт, я всегда, чем могу… — руки Бергера дрожали, когда он прятал камни в нагрудный карман мундира. — А теперь я пойду. Дела, дела. Сегодня едем с Вадлером в концлагерь. Поездка не из веселых, но — служба.

— Да подождите, надо же обмыть, как говорят русские, нашу сделку, — говорил Кох, подходя к буфету и вынимая бутылку коньяка.

— Нет, нет, — Бергер решительно направился к двери. Он боялся, что Кох передумает.

«А ведь он недалек, этот интендантский коммерсант, — думал Бергер, выйдя на улицу. — Здорово я его обставил. Эти три камня стоят, по меньшей мере, тысяч десять. А при желании можно и больше выколотить». О характере услуг, которые ему придется оказывать Коху, Бергер не думал. Его не пугали самые рискованные махинации, самые грязные сделки — ему не привыкать.

Переждав немного после ухода Бергера, Курт, заперев двери и задернув оконную занавеску, подошел к потайной двери. Открыл ее, проскользнул в чулан.