Кармен Майкл - Танго в стране карнавала

— Даже не знаю, что сказать, — начала я уклончиво. — Может быть… У меня как-то все больше иностранцы были.

— Ну, из моего ограниченного опыта — другими словами, всего трое… — сказала Карина. — Они ужасны. Кошмар, просто брррррр… — Последний звук сопровождался брезгливым передергиванием плечей.

Я отпила свой кофе, внезапно ощутив инстинктивную вспышку обиды.

— Так много из такой маленькой страны! — воскликнула я с редким для меня патриотизмом. — Но, как бы это сказать… кто был соперником моих дорогих соотечественников? Представители какой блистательной нации послужили тебе эталоном для сравнения?

— Блистательный эталон… чего ?

— Я спрашиваю: откуда же родом другие, более удачливые твои возлюбленные?

Ответ меня поразил:

— Из Англии.

Монолог продолжился, сокрушая и громя мужское эго от Рейкьявика до Рио-Негро, разнося в пух и прах любовников всей Организации Объединенных Наций, никто из которых не имел никаких шансов сравниться с мощью великолепных бразильцев.

Внезапно, разочарованная моим упорным отказом делиться сочными деталями сексуальной доблести моих земляков (или отсутствием таковой), Карина отпустила меня на волю, снабдив картой:

— Иди посмотри город, Копакабану, всю эту суету. А вечером, если хочешь, можем выпить по стаканчику в баре до Минейро, здесь, в Санта-Терезе.

После ее ухода я еще задержалась в гостинице, наблюдая за снующими туда-сюда туристами, окутанная неясной дымкой голосов и акцентов.

Гостиница располагалась на середине склона одного из тех крутых холмов, что окружают Рио-де-Жанейро, образуя естественный амфитеатр. Город был встроен в окружающий ландшафт, дома заползали на возвышения и затекали в выемки и ниши. Разные эпохи, соседствующие друг с другом, служили театральной декорацией, выразительно оттеняющей залив Гуанабара: старинный белокаменный монастырь, ступенчатые терракотовые крыши колониальной эпохи, разбросанные повсюду удручающие плоды массовой застройки семидесятых… Над центром доминировали две гигантские футуристические постройки: первая — модернистская конструкция, напоминающая кубик Рубика из металла и стекла, из которого выпали отдельные квадратики, образовав открытые террасы-сады; вторая — громадная стеклянно-стальная пирамида. Карина уже успела пояснить мне, что это кафедральный собор Святого Себастьяна.

Восхитительный городской пейзаж брал в плен, не оставляя сомнений, что в его создании участвовали люди с богатой творческой фантазией, даже несмотря на то, что не все их замыслы удалось воплотить. Но… живописные проспекты, в которых, по мысли создателей, современность перекликалась бы с колониальным прошлым, теперь были захламлены уродливыми жилыми домами — те скрадывали перспективу и лишали старые здания былого величия. Еще безысходнее был вид на противоположный холм: великолепный каменный склон мог бы послужить вкладом дикой природы в городской пейзаж, но его усеяли красно-ржавые кирпичики фавелы. Взгляд должен бы скользить по проспектам, спускаясь к порту, а я поймала себя на том, что невольно блуждаю глазами по этому тревожному холму, коронованному белой церковью, одиноко стоящей среди лачуг. Время от времени ее затмевали гигантские голубые огни неоновой рекламы Бразильского банка — буквы, каждая высотой с этаж, мигая, появлялись одна за другой: I… IT… ITA… ITAU… монотонно, в гонконгском стиле.

Выйдя из гостиницы, я перешла на другую сторону улицы и закурила. Напротив, у стенки, наблюдались остатки некого приношения, состоящие из свечи, бутылки пахучего рома и заветренных креветок в глиняной миске.

Карина, выйдя на балкон, прокричала мне вдогонку:

— Берегись воров!!!

Когда я обернулась, она заулыбалась и весело помахала мне рукой.

Я пошла по улице к городу, раскинувшемуся внизу, чувствуя, что бросаюсь в глаза, как гигантская красная мишень для стрелков из лука.

В море грязных, вонючих автомобилей я высмотрела сине-белый автобус с обнадеживающей надписью «Настоящий автобус» на боку и сказала кондукторше:

— Ко-па-ка-ба-на.

С милой улыбкой она указала коротким ярко-красным ноготком на единственное свободное место рядом с собой.

Протиснувшись сквозь самый тесный в мире и жутко неудобный турникет, я уселась. Пассажиры принялись без стеснения разглядывать меня: целое море любопытных карих глаз. Одна тетя чуть шею не свернула, пытаясь разглядеть получше. Не иначе как я попала на специальное место для растерявшихся в незнакомом городе иностранцев. Ну и прекрасно, рассуждала я мысленно, я ведь именно такая и есть.