Кармен Майкл - Танго в стране карнавала

Кордоном (канатом) были оцеплены грузовик с платформой, танцоры и bateria — около сотни барабанщиков, в задачу которых входит воспламенять, будоражить и поддерживать страсть в Карнавале.

У местных есть традиция — надо прорваться к кордону, коснуться его, пусть даже на кратчайшее, как прикосновение к руке папы Римского, мгновение.

— Нельзя уходить, не дотронувшись, — с мечтательной улыбкой повторил Фабио.

Мы сражались, как воины, против миллионов других «карнаваломольцев», совершающих паломничество в Рио-де-Жанейро к Святому Кордону. Мы угодничали и беспардонно льстили, проскальзывали в щелки, ввинчивались и протискивались сквозь пробки и спотыкались о старушек на пути. Цель оправдает средства, уверяли меня. Я ненавидела толпу, но больше всего на свете хотела сейчас дотронуться до этого чертова каната. Кордон стал для меня смыслом жизни.

Мы получили свой шанс, когда рядом вдруг вспыхнула драка из-за девушки между иностранцем и бразильцем.

— Ты, ублюдок, — орал турист. — Руки прочь от моей девушки, а то морду разобью!

Бразилец в ответ злобно засмеялся.

— Она сама этого захотела, парень, — процедил он с дьявольской ухмылкой, а девушка туриста тем временем пятилась куда-то за их спины.

Турист сунул в бразильца кулаком, толпа, ахнув, подалась в стороны, а мы с Фабио припустили через опустевшее место.

Сквозь сточные решетки поднималась дождевая вода. Люди толпились, толкались. До кордона уже оставалось меньше двадцати метров, и Фабио неистово пробирался вперед, отталкивая последних людей на пути. Крепко сжав мою руку, он так рванул, что ремешок, который я носила, разорвался, оставив на запястье царапины.

Наконец мы ухватились за вожделенный канат.

За кордоном было затишье. За спиной у нас бушевала толпа, но музыканты замерли в ночи. Армия чернокожих барабанщиков выстроилась в шеренги, руки с палочками застыли над белыми козьими шкурами барабанов, поднятые мускулистые руки подрагивали в ожидании. Полуобнаженные танцовщицы в плюмажах и блестках неподвижно стояли перед ними, словно боевые лошади, — их выдавало только тяжелое дыхание. Все ожидали сигнала дирижера — полководца всего этого хаоса. Он вот-вот должен был провести границу между здравомыслием и помешательством, тишиной и неистовством.

Рука дирижера взмыла в воздух, и я крепче вцепилась в канат. Мощные кисти опустились вниз, и раздался громоподобный грохот: такка-такка-так так-так-так .

Как я ни готовилась, безумие сотен барабанов, звучащих в унисон, обрушилось неожиданно. Мостовая пульсировала. Фонари качались. Я растворилась в биении. Оно проникло в самую душу, застопорило мысли, взорвало каждый нерв в моем теле. Ошеломленная, я отшатнулась. Мне хотелось броситься к их ногам, молить о прощении и танцевать, пока не умру. Это было… практически, как в раю. Вокруг меня люди бросались друг на друга, будто одержимые бесами. Все тряслись, извивались, содрогались в конвульсиях и падали друг другу на руки — истерически хохоча, рыдая, завывая и визжа.

Богиня этой толпы, амазонская бестия в фантастических перьях, приблизилась к нашей стороне кордона, и я впилась в нее взглядом. Полуобнаженная, громадная — на две головы выше меня, — она скалила белоснежные зубы, на коже блестели капли дождя. Ей было лет сорок или больше, и никого прекраснее ее я не видела в жизни. Вот она воздела вверх руки, как фараон, и толпа отпрянула. Люди взывали к ней, о чем-то молили, а она величаво прохаживалась из стороны в сторону. Наша королева… Наша королева…

Наконец она остановилась, огляделась, а потом, с лицом гордым и диким, как у воина, начала самбу. То был настоящий боевой танец, и, когда она топнула ногой, раздался гром. Толпу обдало водой. Народ заревел во всю мощь.

Королева откинула увенчанную перьями голову, рот ее, искривленный в насмешливой гримасе, разверзся так широко, что я подумала: сейчас она всех проглотит.

Я не отрывала руки от каната. Выбора у меня не было. Я не могла шевельнуться. Рио-де-Жанейро овладел мной.

Торжества продолжались всю неделю, долго почти до боли. Восемьдесят один официальный блок и сотни неофициальных, шестнадцать костюмированных балов в частных клубах, сотни и сотни вечеринок в пентхаусах и три потрясающих вечера, когда происходили шествия школ самбы.

По всем меркам, Карнавал 2004 года получился очень насыщенным. Тридцать человек погибли в результате несчастных случаев, восемьдесят семь были убиты, сто сорок человек в день подвергались ограблениям. Возле Фазендиньи подожгли автобус, после того как от bala perdida , шальной полицейской пули, погиб парнишка, — и при всем том губернатор назвал эту неделю «спокойной». Но Карнавал в Рио — время всегда неспокойное. В 2003 году банда «Комманду Вермелью» ознаменовала его начало взрывами бомб и поджогом пятидесяти автобусов. Владельцы магазинов и лавок баррикадировали двери, Лула ввел войска, так что до конца праздника улицы патрулировали 40 тысяч полицейских и солдат. Рассказывают, что инициатором нападения был босс группировки Фернандинью Бейра Мар (или Фернанчик со взморья) — тип, который кажется мне даже более зловещим из-за его уменьшительного детского прозвища. Я привыкла к преступникам со взрослыми именами, вроде Чарльза Мэнсона или Карлоса Шакала. [78] Ильич Рамирес Санчес (кличка Карлос Шакал) — международный террорист. Когда слышишь имена типа Лягушечка, Безумный Эли или Красная Команда, сориентироваться как-то труднее. Мы спали урывками, когда по десять минут, когда по часу, как измотанные войной солдаты в разгар решающего сражения. Ночной покой Санта-Терезы, обычно такой тихой, то и дело нарушали взрывы и фейерверки. Невозможно было выйти из двери, чтобы не оказаться подхваченной вихрем праздничной толпы, стремящейся вниз по улице.