Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Масленников перехватил умоляющий взгляд майора и сказал:

— Сибирцев как раз просил послать его в части, которым будет поручена атака Дойчбурга. Он так изучил эту местность, что пройдет по ней с завязанными глазами…

— Ну-ну-ну, майора вы оставьте мне! Я ему сам найду дело… Как, майор, согласны?

— Слушаю, товарищ генерал! Но я просил бы разрешения участвовать в бою…

— Вы и будете в бою. Ваша задача будет состоять в том, чтобы проследить за выполнением тех условий, о которых вы так хорошо говорили. И в Дойчбург вы попадете, только не с парашютистами, а с частями, которые будут поддерживать атаку парашютистов. Понятно?

— Понятно, товарищ генерал!

— Ну, подполковник, прощайся с ним. Боюсь, что он к тебе больше не вернется…

— Вы же обещали взять его только на одну операцию, — возразил Масленников.

— Я и беру на одну операцию — на освобождение Германии от фашизма. Будем надеяться, что она продлится недолго.

Масленников замолчал, с обидой взглянув на майора. Он как будто сердился на Сибирцева за то, что тот сумел понравиться командующему.

— Теперь слушайте, майор, — совсем другим тоном, строгим, но и доверительным, продолжал командующий. — Сейчас вы направитесь в батальон капитана Демидова. Ему будет принадлежать честь захватить мост через Нордфлюсс. Немцы столько кричали о том, что опередили русских в умении проводить крупные парашютно-десантные операции, так хвалились захватом Крита с воздуха, что совсем забыли, у кого учились этому искусству. Теперь небо Германии должно принадлежать нам. Иначе наша атака может захлебнуться на подступах к Дойчбургу…

Сибирцев слушал, радуясь в душе тому, что плечом к плечу с ним будет старый друг, и в то же время с болью думая, как тяжела задача, возложенная на батальон Демидова.

— Договоритесь с Демидовым о деталях. После этого вы примете две танковые роты, Яблочкова и Подшивалова, и приданный им танково-десантный батальон капитана Сереброва. Они уже информированы о задаче. Местонахождение их знаете?

— Так точно.

— Ну, действуйте, майор. От вас во многом будет зависеть успех наступления. Фронт мы прорвем. Но если фашисты задержат нас перед Нордфлюссом, могут быть большие потери. А этого нельзя допустить. В районе моста действия вашей группы после прорыва обороны поддержит танковая часть. Ее позывные — «Астра», ваши — «Алмаз», позывные Демидова — «Аврора»…

— Заря, — тихо сказал майор и смутился, заметив, что генерал улыбнулся.

— Именно, майор, заря. Начало рассвета в затемненном мире…

Генерал встал, поглаживая пальцами пышные брови. Масленников протянул ему какие-то бумаги. Сибирцев взял пакет, предназначенный для Демидова, и попрощался.

Выходя из кабинета, он услышал голос генерала:

— А побриться, майор, все-таки не мешает!

На этот раз Георгию не пришлось пробиваться на базу Демидова через встречный поток. Едва он успел побриться, как позвонили с аэродрома и сообщили, что его ожидает самолет.

По-2, на котором должен был лететь Сибирцев, рядом с «дугласами» и «петляковыми» казался маленьким. Летчик стоял возле самолета, опершись на крыло, и курил. Было совсем темно, только огонек его папиросы описывал однообразные дуги и вспыхивал сильнее, когда летчик затягивался. Увидев пассажира, летчик загасил папиросу и поспешил занять свое место.

Сибирцев напряженно смотрел вниз, угадывая на всех дорогах беззвучное, но мощное движение. В тот момент, когда они делали разворот на северо-восток, он увидел справа длинную волнистую дугу огня, затем, даже сквозь рокот самолета, до них донесся непрерывный, все нарастающий грохот: там артиллерия прокладывала дорогу пехотным дивизиям…

Летчик обернулся к майору, что-то крикнул, потом поднял вверх большой палец, сигнализируя, что на земле все в порядке. И хотя никто и нигде не говорил, что должно начаться наступление, Сибирцев понял по этому жесту, что летчик все знает и тоже рад начинающемуся сражению.

Сибирцев пытался разглядеть в темноте места, над которыми они летели, надеясь угадать темные пятна хуторов и перелесков, найти более светлые ленты рек. Но он так ничего и не угадал. Самолет вдруг нырнул вниз, и на земле вспыхнули посадочные огни…

Выскочив из самолета, майор настороженно прислушался к земным звукам. В той стороне, откуда он прилетел, волны грома не затихли, а, наоборот, еще более усилились, так что даже здесь воздух колебался. Вся юго-западная часть горизонта постепенно светлела, как будто грохот этот приближал час рассвета.