Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Потом он опустился в кресло за спиной Сибирцева. Майор услышал, как щелкнула зажигалка, почувствовал запах табака, но не осмелился оглянуться, хотя и надеялся, что подполковник может каким-нибудь знаком помочь ему. Ей-богу, ему приходилось сейчас куда труднее, чем в школе во время экзаменов. Здесь — он понимал это — проверяются его знания законов войны, чтобы дать ему возможность затем применить их на деле, а там каждая задача имела только теоретическое значение. И он невольно подумал о том, что, будь на его месте любой другой офицер, хоть тот же Серебров с его черной тетрадью, в которой было больше военных примеров, чем в любом академическом справочнике, или капитан Власов, все время возившийся со своими артиллерийскими упражнениями, они немедленно решили бы эту задачу. Сибирцев понимал, что решение лежит перед ним, оно на карте. Генерал проверяет его знания именно потому, что есть в будущем сражении какое-то отличие от тех боев, в которых Сибирцев участвовал раньше. И он внимательно читал эту наизусть выученную карту, которую знал, наверное, даже лучше, чем генерал — недаром столько времени Масленников внушал ему, что от этих знаний будет зависеть победа всей армии, а не какого-нибудь одного батальона. Так что же особенного будет в этом сражении?

— Ну как, надумали, молодой человек? — спросил генерал Сибирцева.

Многократное обращение «молодой человек» теперь резануло Сибирцева по сердцу. Он понял, что от его ответа зависит, признает ли генерал его стоящим офицером, или так и останется Сибирцев для него «молодым человеком». Он повернулся, прищелкнув каблуками, и увидел, что генерал смотрит на него довольно доброжелательно. Сибирцев еще раз с отчаянием посмотрел на карту и хотел уже ответить, что ничего не придумал, как вдруг глаза его приковались к той точке на карте, которой он посвящал почти все свое время. Дойчбург! Да, но что дальше? Нордфлюсс! Так, а что же дальше?

— Одну минуту, товарищ генерал…

— Пожалуйста, пожалуйста.

Сибирцев видел, как Масленников утвердительно кивнул головой, словно ручаясь за своего ученика.

«Хорошо, Дойчбург мы прощупали, но чего ждет от меня генерал? — волнуясь, думал Сибирцев. — К чему он спрашивал меня, воевал ли я в болотах?» Потом вдруг вытянулся, уже не глядя на карту, потому что все неожиданно стало ясным. Теперь он читал не эту карту, что висела перед ним. Он видел болота Припяти, танки и пушки, застрявшие в болотах, видел измученных солдат, тащивших их на руках, видел отстающие роты и полки, перед которыми была поставлена задача выйти на рубеж атаки к такому-то часу, а они не добирались и через сутки после назначенного срока. Все это он видел воочию, видел и понимал, что ничего этого не будет здесь, потому что вчера еще пехотинцы были в Латвии, а сегодня они в полном порядке, без отсталых, отдохнувшие и сытые, оказались здесь; позавчера еще танки Яблочкова бились у Шауляя, а сегодня, они уже готовы к бою за триста километров… Да, да, именно об это и думал генерал…

— Разрешите доложить, товарищ генерал? — обратился Сибирцев, и сам удивился, как отчетливо и сух прозвучал его голос.

— Доложите, доложите, — с подчеркнутой внимательностью сказал генерал, встал с кресла и снова оказался рядом с Сибирцевым перед картой.

— Я полагаю, товарищ генерал, что основное различие между боями на нашей территории и на территории врага окажется в том, что здесь противник будет воевать при помощи мобильных резервов, расположенных далеко за линией обороны и подготовленных для переброски в угрожаемые участки при помощи сети дорог, которыми так богата эта местность, в отличие, скажем, от Белоруссии… Это позволит ему даже при тех сравнительно малых резервах, которые остались в его распоряжении, ожесточенно сопротивляться. Но мне кажется, что опыт прошлых боев уже выработал такую тактику, которая может свести на нет это кажущееся преимущество противника. Стоит только нарушить связь между фронтом и тылом, захватить дороги, хотя бы малыми силами, и его резервы будут скованы, — это все, что я имею сказать, товарищ генерал.

— Каково, подполковник, нет, ты скажи, каково! Молодец, настоящий молодец! Гляди у меня, не томи его в канцелярии, из него еще выйдет Суворов! Головой ручаюсь, что выйдет!

— Я говорил вам, товарищ генерал, — скромно улыбаясь, сказал Масленников.

— Нет, что там ты говорил! Он говорил! Я даже заслушался! Словом, это почти то же самое, о чем я только сегодня докладывал маршалу! И самое главное, что маршал поддержал мое предложение. Мосты в Дойчбурге мы будем брать с воздуха.