Николай Асанов - Катастрофа отменяется

— Не найдет, — отозвался Сибирцев.

Как бы отвечая одинокому немецкому разведчику, широкого туманного поля за городом донесся требовательный гул бомбардировщиков, затем машины пролетели прямо над дорогой и повернули в сторону фронта. Рокот разведчика замер далеко на юге, фашист, должно быть, торопился домой с негостеприимной земли.

Два автоматчика на перекрестке осветили на мгновение машину зелеными фонариками. Шофер свернул к большому дому, белевшему в темноте. Возле шлагбаума офицеры вышли из машины: дальше надо было идти пешком.

Рядом с дорогой плескалась в озере вода, сухо шуршала листва под ногами, и потрескивала от ветра осока. Командующий и его штаб располагались в большом помещичьем доме, где до того помещался штаб немецкой дивизии. Война наложила свой отпечаток и на дом, и на сад, и на круглое озерцо с темной, отливавшей металлом водой. Бомбы, сброшенные с наших самолетов, разрушили плотину, разворотили газоны.

Когда Масленников и Сибирцев вошли в приемную командующего, им навстречу поднялся адъютант. В приемной, кроме него, никого не было. Из соседней комнаты через приоткрытую дверь слышался ровный и спокойный голос генерала, разговаривавшего с кем-то по телефону. Офицеры разделись, попросили адъютанта доложить об их приходе. Через некоторое время командующий пригласил их к себе. Масленников еще раз с укоризной посмотрел на Сибирцева, покачал головой и прошел вперед.

Генерал, пожилой человек, с живыми и острыми глазами, почти прикрытыми огромными седыми бровями, сходившимися на переносице, улыбнулся Масленникову и молча указал на кресла перед своим столом. Сибирцев неприметно разглядывал командующего, вспоминая все, что рассказывали о его характере старожилы штаба. В день своего представления он был так смущен, что не осмелился внимательно рассмотреть его, да и мало еще знал о нем. Только недавно услышал он, что месяц назад у генерала погиб на фронте сын, младший лейтенант, командир взвода; что генерал известен своими дерзкими операциями; что во время прорыва фронта противника его армию всегда ставят на самый трудный участок, и есть у него военное счастье, которое помогает побеждать в самых трудных условиях… Впрочем, так говорят в армии о всех любимых генералах, и трудно сказать, чьих заслуг больше в этом военном счастье, тех ли, кто командует, или тех, кто эти команды исполняет…

Говорили еще, что генерал не любит распущенности, что бывали случаи, когда он отчислял из штаба офицеров за то, что они были неряшливы, «разносил» боевых командиров за недостаточную опрятность, недаром подполковник был так озабочен внешним видом Сибирцева. Однако генерал как будто не обратил внимания на то, что майор не побрит, сразу подошел к висевшей на стене большой карте, отдернул с нее занавеску.

— Ну-с, подполковник, это и есть тот молодец, за которого и вы и начальник штаба ручаетесь? — спросил он окинув взглядом Сибирцева. — Что ж, проверим! Подойдите, майор, сюда!

Сибирцев невольно вздрогнул, раздумывая: а что мог сказать о нем подполковник?

Взволнованный, он стоял чуть позади командующего, разглядывая крупномасштабную карту того участка фронта, на который была нацелена армия.

— Ну-с, молодой человек, давно вы воюете? — спросил командующий.

— С первого дня войны, товарищ генерал, — ответ Сибирцев и облегченно вздохнул, радуясь тому, что первый вопрос оказался таким простым.

— Вы под Псковом не были?

— Нет, товарищ генерал.

— Жаль. Ну, а под Демянском?

— Никак нет, товарищ генерал!

«Хоть бы понять, к чему он клонит? Псков, Демянск — что там было? Долговременная оборона, трудный плацдарм, неудачные попытки прорыва», — он молниеносно припомнил весь материал лекций, пытаясь уловить что-то особенно значительное, но ответа не находил.

— Так, так… Ну, а под Минском были?

— Тоже нет, товарищ генерал… — И вдруг одна мысль мелькнула у него, и он, не замедлив, с некоторым отчаянием выпалил: — Зато я был на Припяти, товарищ генерал, там тоже большие болота…

— Н-ну? — генерал с некоторым удивлением посмотрел на майора, потом обернулся к Масленникову и покачал головой: — Остер, остер, спору нет, если только не ты его наточил, подполковник!

— Что вы, товарищ генерал, я же не знал, о чем пойдет речь, — засмеялся Масленников.

— Так, значит, вы в болотах уже поползали, молодой человек?

— Поползал, товарищ генерал!

— Вот и хорошо. Значит, вы можете, глядя на эту карту, объяснить нам, в чем вы видите или предвидите разницу между войною на нашей территории и войною на предстоящем плацдарме? Не торопитесь, подумайте, — тоном учителя, который не желает зла ученику, сказал генерал и даже отвернулся от карты, чтобы не смущать экзаменуемого.