Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Каждую ночь линию фронта то тут, то там переходили разведчики. Иногда они не возвращались. Но те, что приходили обратно, приносили бесценные сведения о минных полях, системе обороны, резервах противника. И все эти данные скапливались здесь, в центре, анализировались, перепроверялись, заносились на карты, становились точками зеркального изображения всей оборонительной системы противника.

С немецкой стороны время от времени появлялись перебежчики. Теперь, когда обещания фюрера лопались одно за другим, как мыльные пузыри, неверие постепенно подтачивало воинский дух немецкой армии, и наиболее умные начинали думать о будущем… Показания перебежчиков тоже поступали сюда, но они требовали особо тщательной проверки. Только после того, как не оставалось никаких сомнений в правильности этих показаний, они становились дополнительными данными на зеркальном изображении обороны противника.

Летала воздушная разведка. Аэрофотоснимки перепроверялись здесь наземной разведкой и постепенно прибавляли новые данные к сумме ранее собранных.

В тылу действовала дальняя разведка. Редкие радиограммы — за каждой неизвестной рацией немцы охотились с большим остервенением, чем за подпольными группами сопротивления, — еще более увеличивали глубину видения обороны, настроений, резервов и намерений противника…

Подполковник извлек из сейфа последние документы, карты, сводки и предложил Сибирцеву приступить к работе по суммированию этих материалов, что будет совсем нетрудно.

— Особенно, если у вас действительно развито аналитическое мышление! — добавил он.

Георгий несколько стушевался.

— У вас есть еще вопросы, майор?

Сибирцев вытянулся, как-то глухо сказал:

— Простите, товарищ подполковник, может быть, я и не имею права… Но моя жена служит в армейской разведке, и я хотел бы знать, когда смогу повидать ее?

Масленников испытующе глядел на новичка. Он не мог не признать, что у этого молодого майора есть выдержка. Он ждал этого вопроса с первого мгновения встречи, но офицер молчал, и Масленников подумал даже, что это просто однофамилец мужа Стрельцовой, а если и тот самый Сибирцев, то, может, не знает, где теперь служит жена, и даже собирался задать наводящий вопрос. Но нет, офицер знал и молчал. Сильный характер!

Тем более не следует ослаблять его волю.

И подполковник спокойно спросил:

— Фамилия?

— Лейтенант Стрельцова.

— Вспоминаю. Хорошая разведчица. В настоящее время находится на задании. Я извещу вас, как только она вернется.

— Разрешите идти, товарищ подполковник?

— Да. Приступайте к работе.

Когда Сибирцев вышел, подполковник еще долго сидел за столом, подперев голову руками. Потом открыл нижний ящик стола, вынул оттуда заброшенный стилет, посмотрел на него и с нескрываемым отвращением швырнул обратно. Перед столом подполковника снова словно бы стояла Стрельцова, такой, какой она явилась к нему в последний раз за инструкциями. Красивая светловолосая женщина с синими глазами, смотревшими так, словно она запоминала все, что видела, запоминала навечно, чтобы потом когда-нибудь вспомнить и описать с точностью исследователя.

Подполковник тогда спросил ее о «людях Гейнца».

— О, они знали меня под другим именем и в другом месте! — равнодушно ответила Марина Николаевна.

— По у них, видимо, есть ваши фотографии?

— Несомненно! Но ведь и они — люди. Теперь им пришла пора думать только о собственной шкуре.

— А те, кто организует «вервольф»? Ведь они-то не уйдут до конца!

— Не думаю, чтобы у них что-нибудь вышло из этого «вервольфа»! Для партизанских действий нужны люди, верящие в свою правоту и пользующиеся полной поддержкой населения. А фашизм подорвал эту веру бессмысленной жестокостью. И потом, фашисты собираются применить тактику «выжженной земли» даже на собственной территории. Думаю, что при такой тактике у них не останется ни одного человека, который пожелал бы защищать фашизм…

— Я все-таки советую вам действовать осторожнее. Пока что фашисты не верят в наше скорое наступление. Значит, они тем более поддерживают свой хваленый порядок в ближнем тылу.

— На вулкане танцевать я не собираюсь, — усмехнулась Марина Николаевна. — Но если я должна быть в городе Дойчбурге, значит, там я обязана легализоваться. А это, несомненно, приведет к знакомству с полицией. Но «люди Гейнца» с полицией не сотрудничают. Только с гестапо. И потом, после покушения на самого Гитлера у них слишком много работы среди военных. Вряд ли их заинтересует безвестная беженка — немка из Риги… У них на подозрении слишком много генералов…