Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и золото шаманов

– Этого ты хотел?! – В отчаянии выхватил я Сучий нож. – Этого?! Так на, сука, на!

И дважды что было силы саданул упыря в горло. Клинок с противным треском протыкал куртку и вонзался в шею. Неглубоко, до Лепяго еще надо было дотянуться, но я попадал. То ли от неожиданности, то ли чтобы схватить вожделенный нож, уньрки выпустил рукав и лапнул перед моим лицом воздух.

– На! – Я рубанул по пальцам и отскочил.

Уньрки взвыл и бросился на меня. Я врезал ему ногой в живот. Ботинок утонул в мягком, но Лепяго только хрипло выдохнул и попытался поймать ногу. Пальцы скользнули по штанине. Чудом вывернувшись, я отпрыгнул и выхватил из-под куртки ТТ.

– Сдохни, тварь! – Я выпустил пулю ему в грудь и три в ноги.

Лепяго упал, но тут же начал подниматься. Я добавил еще пару в колени, свалив уньрки, и побежал от него по двору.

Вот Иркин подъезд! В отличие от моего, здесь работал кодовый замок. Я вдавил кнопки, влетел в парадняк и захлопнул за собой дверь. Подергал – заперто! – и помчался вверх по лестнице. Вот ее квартира. Нож и волыну в карман! Звонок.

– Ждала? – спросил я, задыхаясь и блестя глазами.

Ирка опешила и только кивнула.

Вопреки моральным устремлениям, ночевать у любовницы уже входило в мою привычку. Цыганское проклятие продолжало работать.

В квартире Вадика было светло и холодно. Шторы оказались раздернуты, инсектарий пуст.

– Я выпустил всех бабочек, – опережая предсказуемый вопрос, сообщил Гольдберг. – Все равно уцелели самые невзрачные. До заморозков далеко, пусть воле радуются, пока птицы не склюют.

– Чем ты теперь заниматься будешь?

– Антиквариатом. Давид меня давно приглашал влиться в бизнес.

Оплот свободолюбивых Гольдбергов пал.

– Давай делом заниматься, раз пришел. Давид мне муфель вчера подогнал со всеми причиндалами.

– Пробки не полетят?

– Не должны. Я спрашивал. Говорит, не сильно мощная печка, на 1,8 киловатта, специально для двухфазной розетки, металлы в домашних условиях обрабатывать. Как думаешь, справимся?

– Тебе виднее, ты у нас мастер пули отливать.

Об этом хобби я узнал вчера от Давида Яковлевича, когда обсуждали под руководством Кутха охоту на уньрки.

Страстный коллекционер диковинных револьверов, Вадик был любителем бабахинга и давно освоил перезарядку стреляных гильз. В свете открывшихся знаний, мои ухищрения с экономией боезапаса к мокрому «Удару» показались дремучей наивностью. Если Вадик успешно изготавливал пули для своих «кольтов», что ему стоило снарядить укороченный патрон заурядного тридцать второго калибра! Впрочем, теперь я был рад, что задача упростилась. Это было довольно важным фактором в затеянном нами рисковом предприятии.

– Показывай, что принес, – по-хозяйски распорядился Вадик, когда мы переместились на кухню, неопрятную, испещренную следами работы с расплавленным металлом. Повсюду на полу, на столе и даже отчего-то на буфете виднелись подпалины. Кухней много и лениво пользовались и никогда не мыли.

На расчищенном от хлама древнем монументальном столе гордо возвышалась на кирпичах грязноватая электрическая лабораторная печь.

– Вот, все нажитое непосильным трудом. – Я достал из куртки увесистый брезентовый мешочек, дернул шнурок, распустил устьице и вывалил на березовую столешницу предметы из серебра.

Здесь было на что посмотреть не особенно взыскательному коллекционеру. Я принес в жертву всякий хлам, раскопанный давным-давно, но так и не сбытый по причине убогого состояния. Серебряный лом стоит гроши, и я предпочел оставить его себе, не ожидая извлечь уже никакой выгоды. Просто ради воспоминаний о счастливых днях, проведенных в поиске, о радости удачливого копателя, когда нет предела восторгу от пустяковой находки.

А теперь я хотел переплавить все это в смертоносные слитки.

– Не густо. – Вадик с презрением разглядывал материальные доказательства моего кладоискательского успеха, для него они были всего лишь бесформенными кусочками почерневшего серебра. Сырье для тигля.

– Сколько есть, – сухо ответил я.

– Придется пару ложек добавить.

Вадик скрипнул ящиком дубового буфета, выложил на стол темные чайные ложечки.

– Остались от деда, – легкомысленно сообщил он. – Будем их рубить и добавлять по мере надобности, ложек много. Как ты думаешь, сгодятся ложки?

– Кутх сказал, что сгодится любое серебро.

– Тогда держи. – Вадик присел на корточки, раскрыл нижние дверцы буфета и стал подавать инструмент. У него там хранилось оборудования на целую мастерскую. – Надо было Давида растрясти, у него этого серебра вагон.