Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973

Робежниек поежился.

— Доктор, но у меня болит ведь только сердце. Неужели его теперь лечат методами средневековых пыток?

— Извините, но мне уж видней, что делать, — сухо сказала врач.

— Но, быть может, все это можно в амбулаторном порядке, под вашим надзором? Хотелось бы…

— Ни под каким видом, — в том же непреклонном тоне возразила врач. — Только в больнице, в условиях стационара. Сейчас позвоню, чтобы подготовили место.

Страуткалн взялась за телефонную трубку.

— Одну минутку! — задержал ее руку Робежниек. — По-моему, мне уже лучше.

Глаза Майги Страуткалн лукаво заискрились.

— Вот видите. А ведь многие больные не верят в психотерапию.

— Я же сказал, что хочу лечиться только у вас.

—__ Пришли к этому решению еще тогда, в зале суда?

Робежниек рассмеялся.

— Стало быть, узнали?

— Как только появились на пороге. У меня хорошая зрительная память. А минутой позже я убедилась в вашем незаурядном здоровье.

— Выходит, разыграли меня?

— Да нет, отчего же. Просто теперь мы квиты.

Робежниек был восхищен.

— Вы изумительны!

— И вы пришли только ради этого сообщения?

Адвокат встал.

— Вопрос по существу. Кабинет врача неподходящее место для частных бесед. Прием ведь уже окончен. У входа стоит моя машина. Разрешите…

— С работы я предпочитаю ходить пешком. Прогулка на свежем воздухе — надежная защита от микробов и инфекций.

— С удовольствием составил бы компанию, если не возражаете. Только сомневаюсь, что хождение по пыльным улицам отвечает требованиям гигиены. У меня другое предложение. Поедемте на взморье. Вы когда-нибудь гуляли по пляжу в мае месяце?

Страуткалн сняла халат.

— Соблазнительное предложение. Только…

Она взглянула на часы. Затем неожиданно решилась,

— Хорошо! Только с одним условием. В семь я должна быть дома.

Робежниек поклонился.

— Ваше желание будет исполнено. Как говорили раньше: ваша воля для меня закон.

Взморское шоссе, летом обычно переполненное машинами, теперь было пустынным и манящим. Робежниек смело прибавил газу. Стрелка спидометра поползла вверх. Майга опустела боковое стекло.

— Люблю такую скорость. Мой муж не ездит быстрей шестидесяти.

— Последовательный человек. Простате, а он ревнив? — поинтересовался адвокат. — Может быть, мне предстоит дуэль?

— Чепуха, мой муж не так уж глуп, к тому же у него нет никакого повода для ревности.

Позади остался мост через Лиелупе. Дорога пошла сосновым лесом. Вскоре за деревьями замелькали дачки.

У концертного зала в Дзинтари Робежниек остановился и помог своей спутнице выйти из машины.

К пляжу вела асфальтовая дорожка. Порыв ветра метнул в лицо влажный привет моря, пошуршал в кустарнике и затих среди сосен. Солнечные лучи, расшибаясь о синие волны, рассыпали ослепительные искры, и глаза приходилось все время щурить или прикрывать ладонью.

Вокруг не было ни души, если не считать одной парочки в отдалении. Парень, защищая девушку от ветра, прикрыл ее своим плащом и крепко обнимал.

Море шумело и звало. Синие с прозеленью волны, облитые молочно-белой пеной, набегали на песок, но, передумав, медленно возвращались в море. Чайки с вызывающими криками пролетали низко над водой и терялись среди белых гребешков.

— Как тут хорошо, когда нет людей, — сказала Майга. — Трудно себе представить, что через месяц тут будет толчея, как на рынке. Такое взморье я не люблю.

— Вы индивидуалистка, — засмеялся Робежниек. — Избегаете людей.

— Ничего подобного. Людей я люблю. Но иногда они меня утомляют, и тогда хочется побыть одной.

Под ногами похрустывали мелкие белые ракушки.

— Давайте будем откровенны, — после паузы, как-то особенно неожиданно сказала Страуткалн. — Скажите, каким ветром вас сегодня занесло в поликлинику? И для чего привезли меня сюда?

— А вы сомневаетесь в силе своих чар? Как увидел вас в зале суда…

Страуткалн резко его прервала:

— Не надо. Терпеть не могу тривиальностей. Я не девочка, да и вы достаточно практичный человек, чтобы тратить время попусту.

Робежниек молчал. Он что-то обдумывал, потом сказал:

— Мне было необходимо вас встретить.

— Как адвокату по делу об убийстве Лоренц?

Робежниек уклонился от прямого ответа на вопрос.

— Скажите, вы никогда не мечтали стать актрисой? — начал он издалека.

— Конечно, мечтала, как все девчонки. В школе даже играла в художественной самодеятельности. И, говорят, неплохо получалось.