Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973

Женщина, неслышно ступая по траве, подошла почти вплотную к нему. У светловолосого было отчаянно-упрямое выражение лица.

— Нет, Витя, — бормотал он, зарывая в землю семена, — не лютики над тобой зашумят, а розы. Ослушался я тебя. Ослушался. — Он резко оглянулся и увидел женщину. На лице у него мелькнуло выражение неприязни, он отвел взгляд:

— Вам тут чего? — спросил он, глядя мимо нее. — Пришли отмаливать? Так поздно…

Молоденькая девушка, секретарь суда, взглянула на часы. До начала заседания еще десять минут. Она выдвинула ящик столам достала пачку синеватых бланков протокола. Потом метнула взгляд в зеркало, взбила светлые кудряшки и оправила на себе узкую коротенькую юбку.

— Зря стараешься, — с язвительной усмешкой заметила сидевшая у окна машинистка и сменила закладку в стареньком «Ундервуде». — Адвокат Робежниек предпочитает шатенок.

Секретарь же предпочла пропустить эту реплику мимо ушей. Задрав кверху курносый носик, она важно прошествовала в зал.

Зал суда был самый заурядный. Такие встречаются в Риге и в Балке, в Москве и Новосибирске. Несмотря на различия в форме и размерах, им присуще нечто общее. И прежде всего это тяжелая дубовая мебель, позолоченные гербы на высоких спинках судейских стульев, придающие залам суровую простоту, как бы подчеркивая справедливость судебного приговора и незыблемость закона.

Судебное разбирательство шло уже третью неделю, однако интерес рижан к этому делу не ослабевал. Зал был ежедневно полон публики. Одних тяжкое преступление волновало своей необычностью, других интриговали отдельные детали процесса. Были и такие, кому просто хотелось увидеть своими глазами настоящего убийцу.

Справа от судейского стола занял свое место государственный обвинитель Роберт Дзенис. Он медленно перелистывал дело, словно надеялся обнаружить в нем какое-то важное, но ускользнувшее обстоятельство.

Защитник Ивар Робежниек, щеголеватый молодой человек с худощавым энергичным лицом, сидел, небрежно заложив ногу на ногу. Выступление в столь нашумевшем судебном процессе льстило самолюбию адвоката. И он старался произвести хорошее впечатление на публику.

Робежниек поглядывал в зал, где не осталось ни одного свободного места. Возле самого окна дородная тетка подозрительно косилась на свидетелей и что-то нашептывала своей соседке — старушенции с тонкими, плотно сжатыми губами. Адвокат безошибочно узнавал здешних завсегдатаев. Еще не перевелись обыватели, которые дня не могут прожить, не сунув носа в чужую кастрюлю. Когда же возможности коммунальной квартиры бывают исчерпаны, эти людишки шляются по судам и млеют от удовольствия на бракоразводных процессах или на разборе дел, связанных с преступлениями против нравственности. И туго приходится судье, который примет решение слушать дело при закрытых дверях!..

В дальнем конце зала расположилась шумная компания студентов юридического факультета. Оттуда, с «Кам чатки», слышались приглушенные смешки и реплики:

— Потеснись, миледи! Дай сесть человеку.

— Куда лезешь, плоскостопый!

— Смотрите-ка, Айя толстую тетрадь вытащила, сейчас будет конспектировать!

После набивших оскомину скучных лекций по административному и колхозному праву этот процесс для студентов был как хорошее театральное представление, после которого есть о чем поговорить и поспорить.

Вдруг по залу пролетел шорох, словно легкий бриз тронул вершины сосен на приморских дюнах.

— Ведут, ведут!

Как по мановению волшебной палочки смолкли разговоры. Воцарилась почтительная тишина. Помощник прокурора Дзенис отложил в сторону папку с делом. Приосанился адвокат Робежниек. Секретарь отбросила непослушный локон. Всеобщее внимание сосредоточилось на боковом входе. С минуты на минуту в сопровождении милиционеров оттуда должен выйти убийца.

Итак, сейчас начнется суд.

Город начинает подмигивать огненными неоновыми глазами.

Ответственный дежурный по Управлению внутренних дел включает в кабинете свет. Теперь еще отчетливей виден занимающий всю стенку рельефный план города. Крохотными домиками и фигурками обозначены на нем места, где расположены штабы народных дружин и милицейские посты. Прямые и изогнутые линии улиц унизаны красными и белыми жемчужинами электролампочек. Вереницы вспышек, словно трассирующие пули, отмечают движение милицейских машин. Сквозь атмосферные помехи в громкоговорителе слышны короткие рапорты патрулей.