Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973

— Шварц, — сказал Клыч.

Опять донесся стон.

Клыч перешел ко второму, смахнул мешки. Раскинув руки, перед ними лежал низкорослый широкоплечий человек в сером костюме, в сорочке с галстуком, на груди темнели три больших пятна. На меловом лице сверкал пот, изо рта изредка вылетал хрип.

— Федуленко, — сказал Клыч, — скорее всего он. Давай за водой! — толкнул он Стаса в плечо. Стас позвал:

— Климов! Помоги вылезти!

Климов подошел, прихватил Стаса за ноги и поднял. Тот ухватился за края отверстия, вылез, ушел. Через минуту нагнулся вниз, светя спичкой, другой рукой передал Климову ковш с водой. Климов шагнул и вдруг остановился. Удушье стиснуло горло, голова кружилась. Он с трудом пересилил себя и, обойдя баррикаду кастрюль, подошел к Клычу, тот стоял над Федуленко, светил головней.

— Шварцу они голову раздробили. А этому три пули в грудь вогнали — что-то новое… Он снова присел над раненым. — Подними его голову и дай хлебнуть.

Климов помочил платок, положил его на лоб Федуленко, — даже через платок чувствовался жар. Опять закружилась голова от прежнего запаха. И тут только Климов понял, что это запах крови. Федуленко что-то забормотал. Климов поднес ковш к его губам, пролил в рот несколько капель воды. Раненый забормотал громче, приоткрыл глаза. Они сверкали сумасшедшими огоньками.

— Добить пришли! — шептал он. — Добивай! Давай! Большего не стою! — Он вдруг дернулся, но тело не подчинилось, он разинул рот, и все лицо его исказилось судорогой. — Бей! — шепотом крикнул он. — Чего ждешь?

Вылезающие из орбит глаза его с диким выражением ужаса и странной радости смотрели на Климова. Тот отпрянул. Клыч приблизил горящую головню к лицу Федуленко.

— Успокойтесь, — сказал он, — мы из розыска. Слышь? — Он присел и склонился над самым лицом раненого. — Федуленко, не бойся ничего. Мы из розыска.

Раненый закрыл глаза и минуту лежал молча, потом веки его затрепетали. Он всмотрелся в склоненные над ним лица и опять закрыл глаза. Лицо его окаменело. Клыч переглянулся с Климовым. Подошел Стас.

— Слушайте, — прошептал Федуленко, — мне тянуть недолго. Все скажу… — Он опять закрыл глаза. — Если вы эту тварь, Кота и всю его компанию… прихватите… я отомщен… буду… — Он облизал губы. Климов прижал к его рту ковш, и тот жадно втянул в себя воду, в груди его захрипело. Клыч поддержал раненому голову, и он пил долго, медленно, пока не выпил полковша. Клыч отпустил его голову, и Федуленко зашептал: — Связался я с Котом давно… из-за семьи… У меня дочь и жена в Архангельске… Мечтали уехать за границу… Денег не было. Тут меня и застукал Красавец… Они за Шварцем давно следили… Договорились со мной насчет магазина… А старик словно чувствовал… Вдруг вывез все ценные вещицы… Куда… неизвестно… Тогда решили ждать… А тут… эти бриллианты привезли оправить… Кот знал… Я сказал … Договорились… Я до Клебани должен был его оглушить… Завернуть в портьеру… Они подъедут на шарабане… Я спускаю окно, просовываю им его… Он им живой был нужен… Они прихватывают меня, а потом делимся…

— Мог бы и в одиночку, — не сдержал ярости Клыч. — Со стариком сам бы справился.

— Не хотел руки пачкать, — шептал Федуленко, не раскрывая глаз. — Да и… Если б я его убил в купе и скрылся, меня б искали…

— И так вас искали бы! — сказал Клыч.

— Не хотелось руки пачкать, — пробормотал Федуленко и облизал губы.

— Где сейчас Кот и остальные?..

— Решили выехать, как стемнеет… в город… а там в Москву… На возы все уложили. Потом сюда спустились… Шварца пытали… Про всех зажиточных людей города… Какое у кого состояние… Где держат деньги… Потом старика пристукнули… Потом Красавец подходит ко мне и смеется… В долю, говорит, хочешь?.. Я сразу понял… А он выстрелил, и все… Они думали, убили. Да я и сам думал… Они знают, что вы на них вышли…

Наверху затопали сапоги. Раздался говор. Клыч ринулся к отверстию:

— Климов, подсади!

Когда Стас и Климов вылезли из подпола, Клыч отдавал последние указания:

— Значит, лошадей нам самых хороших, пусть хозяева хоть волком воют. Раненого и труп в Клебань. Нашего человека тоже доставишь в город.

— Один здесь остаюсь? — тоскливо спрашивал Потапыч.

— Один! — ответил Клыч. — Тут, старичок, надо тебе все осмотреть. Завтра увидимся.

— Да чего так спешите-то? — уговаривал председатель. — Тут без вас и не разберемся…

— На войне был? — спросил Клыч. — Так вот, считай, друг, что опять тебя война зацепила. Гони подводу! И лошадей самых лучших!