Джеймс Хилтон - Затерянный горизонт

Резерфорд закурил сигару и продолжал:

— Пришлось изрядно поездить, чтобы осуществить этот план, но я люблю путешествовать, а мои издатели не возражают, если время от времени я предлагаю им путевые заметки. В общей сложности я проехал, наверное, несколько тысяч миль, побывал везде — в Баскуле, Бангкоке, Чунцине, Кашгаре — и где-то там, между ними, зарыта тайна. Как ты понимаешь, это огромная территория, я смог обследовать ее очень поверхностно и лишь чуточку приоткрыть завесу тайны. Доподлинно выяснить я сумел только одно: Конвей уехал из Баскула двенадцатого мая и прибыл в Чунцин пятого октября. И последнее — что он снова уехал из Бангкока третьего февраля. Остальное — предположения, гипотезы, догадки, мифы, легенды — называй, как хочешь.

— Так ты ничего не отыскал в Тибете?

— Дорогой мой, в Тибет я вообще не попал. Чиновники в Доме правительства даже слышать не хотели об этом; с таким же успехом я мог бы добиваться разрешения обследовать Эверест [38] В то время, когда писалась книга, восхождения на Эверест были запрещены. . А когда заикнулся, что собираюсь один в предгорья Куэньлуня, на меня посмотрели так, будто я предлагаю написать биографию Ганди [39] Махатма Ганди (1869–1948) — лидер борьбы за независимость Индии. . По правде сказать, они там здорово информированы. Путешествовать по Тибету в одиночку и думать нечего; ехать нужно с хорошо оснащенной экспедицией под руководством человека, который хоть как-то изъясняется на местном языке. Когда я слушал рассказ Конвея, то все время удивлялся, зачем понадобилась вся эта морока с носильщиками — взяли бы да и ушли сами. Теперь-то мне понятно. Люди из Дома правительства были совершенно правы: перебраться через Куэнлунь никакой паспорт не поможет. Я, правда, смог увидеть эти горы в ясный день, причем с расстояния примерно в пятьдесят миль. Мало кто из европейцев может похвастаться и этим.

— Неужели так неприступны?

— Издалека похожи на белый фриз на линии горизонта. В Ярканде и Кашгаре я расспрашивал всех подряд, но почти ничего не сумел разузнать, даже удивительно. Полагаю, это самые малоизученные горы в мире. Повстречался мне путешественник-американец, который пытался когда-то их преодолеть, но так и не нашел ни одного перевала. Он сказал, что перевалы существуют, но страшно высоко расположены и на картах не обозначены. Я поинтересовался, допускает ли он возможность существования долины вроде той, о которой рассказывал Конвей, и он ответил, что это не исключено, но маловероятно — во всяком случае, с геологической точки зрения. Тогда я спросил, не слыхал ли он когда-нибудь о конусообразной вершине, не уступающей по высоте величайшим пикам Гималаев, и вот какую любопытную вещь услышал. Существует легенда о такой вершине, сказал мне этот американец, но сам он считает ее беспочвенной. Больше того, ходят слухи о вершинах более высоких, чем Эверест, но вряд ли можно им верить. «Ни один пик Куэньлуня не превышает двадцати тысяч футов», — добавил он.

Задал я и другой вопрос: что ему известно о тибетских монастырях — этот человек бывал в Тибете несколько раз. Но он рассказал то, что уже было много раз описано. Ничего привлекательного там нет, а сами монахи обычно корыстные и грязные. На мой вопрос, долго ли они живут, последовал ответ: бывает и долго, если не подхватят какую-нибудь дурную болезнь. Тогда я решил взять быка за рога и напрямик спросил, не доводилось ли ему слышать о ламах-долгожителях. «Сколько угодно, — ответил американец, — эти байки там рассказывают на каждом шагу, но проверить их невозможно. Вам говорят: вон тот безобразный старик просидел в келье сто лет, и, судя по виду, это, возможно, так и есть, но ведь свидетельства о рождении у него не потребуешь».

На мои расспросы относительно лам — насчет их оккультных возможностей и особых снадобий для продления жизни и сохранения молодости, он ответил, что, по распространенному мнению, ламы чрезвычайно сведущи в подобных вещах, но лично ему кажется, все это похоже на трюки индийских факиров, о которых всегда рассказывают с чужих слов. Впрочем, он признал, что ламы обладают необычайной способностью самоконтроля. Он лично наблюдал за несколькими ламами, сидевшими у замерзшего озера на пронзительном ветру, а слуги их тем временем прорубали лед, окунали в воду простыни, а потом укутывали в них своих хозяев. Процедура повторялась добрую дюжину раз — ламы высушивали простыни на собственном теле. Можно было подумать, что они регулируют температуру силой воли, хотя такое объяснение не очень убедительно.