Николай Коротеев: Огненная западня

Всплески ядовитого цвета молний чередовались с ударами грома, от которых содрогалась земля. Но дождя не было. Несколько редких капель, точно камешки, ударили по скатам. И все.

Грохот грома и вспышки молний уползли вверх по реке, в сторону гор. Стало душно и даже пыльно. Пыль скрипела на зубах.

Всю ночь Марине снились какие-то чудовища.

Мальчишки тоже проснулись хмурые. Только Петр бодро торопил всех. Позавтракали вчерашней кашей.

— Может, ребята, не будем делать глупостей? — спросила Марина.

Петр и бровью не повел, будто такой призыв не мог относиться к нему. Тимофей и Дзолодо покосились на Марину, но промолчали.

Только когда укладывали во вместительную самодельную лодку из дюраля свои пожитки, командор изрек:

— Женщины в походе — только обуза.

Марина хотела съехидничать, но сдержалась, даже усмешку постаралась спрятать. Так не годится. Раз решили идти, надо, чтоб все было хорошо.

— Тим! Как мотор? — суетился Петр. — Марина, Дзолодо, вещи уложили? Давайте, давайте!

Командор присматривался ко всему, что делалось. Потом схватил лопатку и стал засыпать костер. Но то и дело отвлекался. Либо Марина положит карабин не туда, то кастрюля окажется не на месте. Командор кричал, махал руками, бросался к лодке и сам наводил порядок.

Наконец все собрались.

Командор устроился на носу лодки. Он был впередсмотрящим, Марина и Дзолодо — в центре, а Тимофей — на корме у мотора.

— Пошли!

Затрещал мотор, вспенилась вода за кормой, и, развернувшись широкой дугой, лодка обогнула косу и вошла в Лосиную.

Дзолодо вздохнул, взглянув на реку Солнечного луча, которая вела прямо к его родному поселку на месте старого становища. Увидел Дзолодо и место их стоянки: серый дымок над костром.

«Погаснет, — подумал Дзолодо. — Может, это и не дым, а пар… Ничего. Погаснет».

— Прямо по курсу — пожар! — сказал пилот. Он чуть повернул самолет, чтобы сидящему справа от него летнабу стал лучше виден сизый дымок на горизонте.

— Вижу! — Летнаб посмотрел на приборы. Скорость была сто сорок километров. — Может, прибавить?

Услышав этот вопрос, пилот усмехнулся. Он ожидал его с того момента, когда на горизонте показался подозрительный, размытый струящимся маревом и далью дымок. Это пятнышко трудно было разглядеть, но пилот увидел. Он был старым военным летчиком. Но когда капитану Ванину исполнилось сорок, ему запретили летать на реактивных. Правда, предлагали остаться в армии и работать на земле, но он отказался.

Отказался он и от пассажирских перевозок и твердо осел в ГВФ. На охране лесов. Эта работа напоминала боевые будни.

— Может, прибавить? — Летный наблюдатель настойчиво повторил вопрос.

— Тридцать восемь и восемь десятых метра в секунду, — откликнулся Ванин.

— Не понимаю.

— Сто сорок километров в час.

— Можно быстрее?

— Вы летаете не первый год и знаете — нельзя, — ответил пилот. Ванин подумал, что на реактивном самолете он оказался бы над зоной пожара через несколько минут, а «Як-12» будет добираться около часа. И еще пилот подумал о том, как трудно бывает человеку, когда он переживает возможности своих сил, а потом — что немного завидует летнабу. Тому до своего возрастного ценза далеко. Косых едва перевалило за тридцать. Однако, по твердому убеждению Ванина, он сохранил горячность и норовистость ранней молодости.

Антон Косых, видимо, чувствовал: для Ванина главное в работе патрульного не лес, который он охраняет, а сама возможность летать, быть в постоянной «боевой готовности». Поэтому летнаб старался «заразить» Ванина любовью к тайге, которая сотней оттенков переливалась под крылом «Я-12». И эти оттенки зеленого моря не были чем-то застывшим, они менялись ежедневно, в зависимости от погоды, солнечного освещения; ранней весной цвет тайги был один, в разгар — другой, а в начале лета — совсем особенный… Всех и не перечислишь. Но Косых знал все оттенки зелени всех пород деревьев во все времена года. Знал Косых, где и какая порода деревьев растет и почему в одном месте тайга мало страдает от пожара, а в другом выгорает очень сильно.

Как правило, они возвращались на аэродром в отличном настроении. Отводили машину на стоянку, ложились на траву в тени крыла.

— В районе, где мы сегодня патрулировали, — говорил, к примеру, Косых, — кедр относится к зеленомошному типу. Как его лесники называют. Он невысок и тонок. Кроны узкие. Метра три — четыре в поперечнике. Хвои дают мало. И осадки — дождь ли, снег — сквозь кроны хорошо проходят. Меж корневищами обычно растет мох. Влаги-то много. А в нем, во мхе-то, хвоя остается и гниет…