Николай Коротеев: Огненная западня

И они принялись вытягивать лодку на берег. Вздохнув, Марина пошла выбирать место для лагеря. Она поднялась на сухую площадку, устланную толстым и мягким ковром опавшей кедровой хвои. Три старых-престарых узловатых и корявых дерева стояли рядом. Они словно выросли из одного семени. Ветви их, круто вывернутые и откинутые муссоном, будто пряди волос, на северо-запад, повисли над поляной пологом, фантастически высоким и плотным. Сладко и пряно пахло смолой. Марина оставила под кедрами оружие и прочую поклажу. Постояла на поляне, наслаждаясь уютной тишиной, милой до ощущения ласковости. Не только слух, но все тело, казалось, отдыхало от высокого и ровного треска мотора.

На душе у Марины стало весело и светло, она крикнула:

— Мальчишки! Место — люкс!

— За дровами топай! — отозвался командор.

— Иду! — И она вприпрыжку сбежала с древней речной террасы в тьму густой, припахивающей болотом таежной опушки.

Она быстро набрала хворосту и вернулась. Орудуя саперной лопаткой, Марина отгребла хвою, освободив место для костра, окопала занявшийся огонь, пристроила чайник. Еду варили позже: выматывались на изволоках и есть сразу не хотелось. Потом Марина отправилась за валежником, а когда вернулась, ребята, видимо, только что поставили палатку и отдыхали.

Дзолодо прислонился спиной к кедру и не мигая глядел в огонь. Очевидно, доигрывал сам с собой шахматную партию.

Около огня расположился на куске брезента командор со своей геологической коллекцией.

— Командор, есть в образцах моллюски? — спросила Марина.

Петр покосился на Марину, подошедшую к костру с охапкой валежника. Невысокая, в штурмовке кажущаяся плечистой, в джинсах и огромных туристских ботинках, Марина совсем не походила на девчонку. Волосы у нее были острижены коротко, и берет она носила по-мальчишечьи.

— Что так долго? — спросил командор.

— Дрова посуше старалась найти, — бросив валежник и отдуваясь, ответила Марина.

Петр поднял палец:

— Усталость — плод эмансипации.

— Петька, не цепляйся, — проворчал Тимофей. Он сидел шагах в десяти и копался в моторе.

Было еще достаточно светло.

— Никто не цепляется, — сказала Марина. С первых дней путешествия она заметила: Тимофей взялся опекать ее, а Марине это не нравилось. Она подумала о том, как плохо влияет опека на дисциплину группы, а виноват в этом Тим.

Командор пожал плечами, достал из кармана куртки пикетажку. Это была настоящая пикетажка — среднего формата блокнот из бумаги-миллиметровки, переплетенный в черный муслин. Пикетажку подарил Петру главный геолог треста. Петр считался одним из самых сведущих любителей геологии в школе. Поэтому он и стал командором. Записи Петр вел только простым карандашом: тогда написанное не размывается водой, коли пикетажка упадет в реку или намокнет под дождем.

Марина загляделась на сверкающий камень, который рассматривал командор. В отсветах костра на гранях вспыхивала радуга.

Неожиданно Петр сказал:

— Тебе, Тима, скоро надоест получать щелчки?

Тимофей поднялся, подошел к Петру. Но, прежде чем он успел сказать что-либо, Марина нарочно неловко повернула ветку в костре.

— Ой!

— Что случилось? — Тимофей сразу оказался рядом с Мариной.

— Да вот!.. — Марина посасывала обожженный на костре палец.

Дзолодо, отвлеченный вскриком от своих мыслей, произнес:

— Надо рассуждать логически…

— А пошел ты со своей логикой, — буркнул Тимофей, возвращаясь к мотору.

— Будет вам, мальчишки. Ну, устали… Еще несколько дней — и мы будем на месте. Отдохнем. Мы устали. Вот и все.

Чайник, висевший над костром, заплевался и выфыркнул пену в огонь.

Командор вздрогнул от неожиданности и сердито бросил Марине:

— Занималась бы ты своим делом.

— Ребята, давайте пить чай. А? Выпьем чаю, где же кружка, сердцу будет веселей! — пропела Марина. — Ну, подсаживайтесь.

— Не хочу, — сказал Тимофей.

Дзолодо подполз к огню:

— Чай не пьешь — откуда сила? Чай попил — работа сгнила! Налей-ка мне, Марина.

— Тим, не бунтуй, — сказал Петр. — Ну, сорвалось…

— Я правда не хочу, — не очень убедительно проговорил Тимофей.

Марина налила полную кружку и отнесла ее упрямцу:

— И чтобы без капризов!

— Ну, чего вы? Приду сейчас…

Как всегда во время ужина, Петр включил транзистор. Передавали веселую музыку. Муслим Магомаев пел песню Бабаджаняна о Москве, написанную в ритме твиста, потом исполнили «Черного кота». Марина отбивала такт ложкой по кружке. Дзолодо поманил ее пальцем и громко сказал на ухо: