Луи Буссенар - Под Южным крестом

Хотя Фрикэ и не понимал слов, но был польщен знаками почтения, которое ему оказывали. В его голове успел зародиться план, как с помощью сипаев отыскать друзей и Бланш.

Сипаи составляли почетный караул парижанина. Шествие приблизилось к дворцу, который гордо возвышался в конце улицы.

Тем временем трусливый магараджа дрожал всем телом и умолял тех из приближенных, на чью верность он мог еще рассчитывать, защитить его от мятежников. Шум, внезапно раздавшийся возле самого дворца, довершил ужас тирана, десять лет угнетавшего несчастных малайцев.

Но приближенные сами растерялись. Хладнокровие сохранил только первый министр. Он зовет малайскую гвардию, расставляет часовых, раздает оружие и боевые патроны. Но, взглянув в окно, он видит сипаев, которые быстро приближаются к дворцу, стреляя в народ. В его голове мелькает подозрение.

— Беги, государь! .. Измена! .. Спасайся скорее! ..

— Ты лжешь, собака! — кричит тиран, скрежеща зубами, и выстрелом из пистолета убивает верного министра.

За этим взрывом бешенства наступает полнейший упадок духа. Магараджа бормочет в беспамятстве:

— Гассан! .. Где Гассан? .. Позовите Гассана! ..

— Он скоро придет, — рычит ему в ответ человек в изодранной, окровавленной одежде.

Внезапное появление этого человека леденит ужасом гнусного тирана, который кричит коснеющим языком:

— Иривальти! .. Пощади! ..

Это был действительно Иривальти, выросший из-под земли, точно призрак.

Он подскакивает к магарадже, хватает его за бороду и ударом ятагана сносит ему голову с плеч.

— Ко мне, друзья, ко мне! — кричит неумолимый палач. — Тиран убит! Да здравствует магараджа Гассан!

Но брамин поторопился торжествовать победу. Малайцы, наполняющие дворец, несмотря на охвативший их ужас, отлично понимают, какие последствия будет иметь воцарение мнимого араба. Они не принадлежат к заговору. Им ничего не обещано. Они чувствуют, что их счастливые дни прошли. В них говорит инстинкт самосохранения.

Иривальти понимает, что сделал ошибку. Он пришел во дворец потайным ходом, думая, что заговорщики во дворце. Он не понимает, каким образом бунт начался без этой предварительной меры. Ему неизвестно, что бунт вызван исключительно появлением Фрикэ. Малайцы бросаются на него и убивают.

Индусы после отчаянного сопротивления занимают дворец. Они разбегаются по бесчисленным залам и коридорам, наполняя их дикими криками. Фрикэ дерется отчаянно и, бросив ружье, рубит саблей налево и направо. Он первый врывается в тронный зал, за ним «дедушка», размахивающий своей страшной дубиной, за «дедушкой» Мео, терзающий малайцев страшными лапами.

Умирающий Иривальти замечает молодого человека, у которого в петлице вдет лепесточек лотоса. При виде свиты молодого человека он чувствует то же, что и остальные.

Брамин с усилием поднимает над головой руки и громко вскрикивает:

— Ты будешь магараджей!

И падает мертвым.

За несколько минут индусы убивают всех малайцев до единого. Командир батальона, расталкивая ногою трупы, подходит к Фрикэ и на английском языке сообщает ему предсказание умирающего брамина.

Парижанин, с грехом пополам понимая английский язык, слышит и не верит ушам. Но почтение, с которым к нему относятся, не позволяет сомневаться дальше. Его провозглашают магараджей Борнео!

С удовольствием констатируем факт, что Фрикэ нисколько не возгордился своим новым саном. Тщеславие было ему чуждо, и лесть не способна была вскружить ему голову.

— Магараджа Борнео! .. Каково?! .. Парижский гамэн! .. Возможно ли это? .. Ничего, бывает и хуже.

В этих словах выразилось все презрение Фрикэ к благам жизни. Быть повелителем Борнео, решать судьбы миллиона подданных, обладать громадными богатствами — и все это выражалось у него коротенькой фразой: «Ничего, бывает и хуже! » Фрикэ был особенный человек.

— Да, — говорил он сам себе, — трон, случайно подобранный во время мятежа, не может быть прочен. Эта история продлится самое большее двадцать четыре часа. Сегодня я магараджа, а завтра меня, чего доброго, расстреляют. Нужно воспользоваться случаем и ковать железо, пока горячо. У меня станут просить мест, должностей, отличий… Там увидим. Если бы Пьер де Галь был здесь, я бы назначил его морским министром. Это ему очень подошло бы. А с князьком что делать? Ах, из него вышел бы отличный министр общественных работ. Господину Андрэ я предложил бы портфель министра внутренних дел. Доктору… ну, этому я поручил бы министерство народного просвещения. Всех их сделал бы министрами! .. Отличное правительство было бы в Борнео… великолепный кабинет министров у магараджи. Но увы! В том-то и горе, что их здесь нет! .. Сипаи ко мне хорошо расположены, это видно. Надо воспользоваться этим и укрепить дворец, чтобы обезопасить свою царственную особу.