Луи Буссенар - Под Южным крестом

Фрикэ хорошо знал это любопытное растение, известное в ботанике под названием Nepenthes Distillatoria. Он знал, что влага кувшинчиков может заменить обыкновенную воду, если поблизости нет ручья.

Жидкость эта не отличается особой свежестью, но приходилось довольствоваться и этим. Фрикэ выпил содержимое кувшинчика, если и не с большим удовольствием, то все-таки радуясь, что у него есть чем промочить горло.

Обезьяна тоже, видимо, знала о свойствах растения и, увидав, что Фрикэ пьет из кувшинчика с умоляющим выражением в глазах протянула к парижанину лапы.

— Возьми, «дедушка», возьми! Напейся. А когда ты напьешься, я смастерю себе костыль. Я пострадал меньше всех, и потому мне следует заботиться о наших общих нуждах.

Обезьяна взяла поданный ей кувшинчик, выпила всю жидкость до капли и легла на землю, положив сломанную ногу так, чтобы было поудобнее спать.

Тем временем тигр доел свою порцию с глухим ворчаньем насыщающегося хищника. Свирепый зверь жадно поводил носом в сторону кувшинчиков, но Фрикэ не собирался близко подходить к его страшным когтям и клыкам, чтобы влить несколько капель влаги в покрытую пеной пасть.

«Кто их знает, этих зверей, — думал Фрикэ, — они как горькие пьяницы. Дай пьянице воды — он рассердится. Ему нужно вина, а не воды. А кровь — это вино для тигра. Если я дам ему воды, он, пожалуй, в меня вцепится… А впрочем, знаю. Догадался».

Фрикэ опять подошел к растению, срезал самый большой лист, вскрыл кувшинчик и положил его на землю в двух шагах от тигра, а сам отошел в сторону.

Тигр перестал рычать. Тихо махая хвостом, подполз он к растению и помочил свой шершавый язык в жидкости, которая как будто освежила его.

— Ну что, хищник? Видишь, как хорошо жить в дружбе со всеми? Молодец, хорошо лакаешь. Чисто. Ничего не осталось… А, и ты спать надумал. Спи, я то же самое собираюсь сделать. Идти к друзьям я не в состоянии, поэтому буду ждать, пока они сами меня отыщут. Если же, в чем я почти уверен, они со мной не встретятся, то я и один найду дорогу в столицу раджи, как только выздоровею. А пока надо немножко поспать.

Новый приятель Фрикэ — разумеется, мы говорим не о тигре, — был ни кто иной, как большая человекообразная обезьяна, живущая на острове Борнео. Эта обезьяна называется у натуралистов simia satyrus, а у туземцев — орангутанг, в переводе: лесной человек.

Это огромное животное более метра высоты от головы до пят и покрыто густой рыжей шерстью. Сила этой обезьяны огромна. Живет она преимущественно в девственных лесах: там ее родина, там она бродит, как араб по пустыне, как краснокожий индеец по прерии. Очень любопытен способ передвижения орангутанга, когда он, объев все плоды в одном месте, переселяется в другое, где провизии еще непочатый край. Идет ли животное по земле или путешествует по вершинам деревьев, прежде всего бросается в глаза удивительная решительность его походки. Он ходит, держась не прямо, а наклонив верхнюю половину тела под углом градусов в сорок пять. Это происходит оттого, что ноги орангутанга коротки, а руки длинны и почти доходят до земли. Кроме того, он ступает на пальцы, а не на всю подошву или, скорее, ладонь. Упоминая о физической силе орангутанга, даяки рассказывают, что на него почти никогда не нападают дикие звери. Когда в лесу не остается плодов, орангутанг отыскивает себе пищу на берегах рек, где много любимых им молодых побегов и прибрежных растений. Здесь иногда выходит крокодил и бросается на него, но зверь не робеет, бьет крокодила лапами и разрывает ему пасть.

Если же на него осмелится напасть удав, орангутанг обхватывает его руками, давит, душит и раздирает зубами. Лесной человек силен. Нет в лесах зверя сильнее его.

Свирепо, отчаянно защищаясь, если на него нападут, орангутанг с острова Борнео в обычное время довольно робок. Он сам никогда не нападает ни на человека, ни на животных, но не любит, чтоб его трогали. При встрече с людьми, если те не ищут с ним ссоры, он с любопытством оглядывает их, останавливается на минуту и как ни в чем не бывало идет дальше.

Молодые орангутанги легко делаются ручными и демонстрируют удивительную понятливость. Во многих даякских деревнях есть, по крайней мере, по одному ручному орангутангу, которым очень дорожит все племя, среди которого он живет, как у себя дома, совершенно освоившись с нехитрой цивилизацией туземцев.

Не только молодые, но и взрослые звери привыкают к человеку. Приводят много примеров, когда раненые орангутанги, будучи вылечены даяками, сильно привязывались к своим благодетелям. Они свободно уходили из кампонга в лес, долго не показывались, потом вдруг приходили в гости, как добрые соседи.