Виктор Сафронов - Алмазная цепь

«Принимать решение тебе, а подумать можем вместе.»

Это у него, после каждого исполненного «куплета», был такой необычный припев.

В конце своей долгой речи, взмахнув импровизированной дирижерской палочкой, он провозгласил: «Так, все, на этом остановимся и подведем черту… Если мозги позволят, продолжим позже… После священнодействия».

Пиршество богов, включало в себя, все то огромное разнообразие и наполнение, которое может дать скромный приусадебный участок сорока соток, небольшая пенсия и гонорары за услуги консультанта.

Нам обоим пришлось основательно упереться, а как же? Хочешь вкусно кушать, надо стараться. Кухарок нет, они заняты управлением государством, поэтому всё сами.

Зато, когда приготовление закончилось, перед взорами изумленной и несколько ошалевшей публики, предстала картина из красивого сна, только здесь все было настоящее. Это настоящее включало в себя следующее великолепие:

Окрошка с островками мелко нарезанного, разнообразного мяса и щедро засыпанная свежайшим зеленцом, только что сорванным с грядки. Опять же, чугунок картошечки, горячей и разваристой недотроги. Кольцо копченной, на специально приготовленных ольховых опилках, домашней колбаски и чуть рыжеватое, одуряюще вкусно пахнущее коричневое сало из той же коптильни. Огромные ломти хлеба, соленные огурцы и моченные яблоки. Петрушка, укроп, листья салата и горчицы…

И, ребята внимание, конечно же, королевская, плавающая в море жира яичница. Ее, родимую красавицу, сухим вином портить не будешь. Не делай опрометчивых поступков и непродуманных шагов… Не глупи. Здесь нужен более основательный и крепкий аргумент.

Само собой разумеется, что такое произведение искусств можно приготовить только на воле, на природе, на просторе.

Да, что говорить, когда на вытащенной из печи огромной сковородке, шипящей и весело потрескивающей, видны только желтки, а рядом громадные куски, зажаренного свиного бочка в крупных кольцах лука, тогда, из-за обильной, выделяющейся слюны, словам места нет. Им на смену является бессмысленное, страстное мычание и полный паралич воли. Явления природы связанные с желудком, надолго отсекают разум и критическое отношение к себе.

Высота этого дымящегося яично-мясного чуда, ни как не меньше трех пальцев… Все это, нетерпеливо урча и пуская дымы, сексуально-призывно шептало со сковороды: «Любимый! Наконец-то мы вместе. Я твоя… Возьми меня… Быстрее… Съешь… Съешь меня красивую…»

Кроме всего прочего, в воздухе плавал букет нежнейшего гастрономического аромата, от которого кружилась голова и пропадало чувства реальности. Рядом с источниками вожделения, забывались все правильные слова о вреде холестерина и алкоголя.

Кто кого больше алкал, сие сторонним наблюдателям неведомо, ибо в этом историческом эпизоде, все наблюдатели находились в глубоком, гастрономическом нокауте.

«Патриотизм выражается в том, что стоит на твоем столе и что ты ешь, — нанося последние штрихи на натюрморт чревоугодия, глубокомысленно заявил полковник. — А бегать по улицам, размахивая флажками и портретами, после чего угощаться в закусочных американскими бутербродами, это не патриотично и ведет к двойным стандартам, радикальному поведению и, если угодно, к пособничеству мировому терроризму. Будем здоровы!»

Хозяин, как опытный и умудренный богатым прошлым сибарит, налил по три четверти стакана, вкусно пахнущей обжигающей жидкости, после, прикрыв глаза от удовольствия, степенно выпил. Закрыв глаза от резкого перепада внутренних переживаний, подождал… пока жидкость доберется до желудка и только после этого удовлетворенно крякнув, не торопясь, начал закусывать.

Разложив снедь на тарелке, смачно захрустел огурцом и подцепив аппетитный кусок розового с мраморными прожилками сала, отправил его вслед за зеленым, пупырчатым красавцем.

Я, как молодой и послушный школяр, в точности повторил все действия наставника. После ухватил огромный пук зелени и свернув его в здоровенный жгут, обмакнул в миску с домашней аджикой. Зажмурившись от удовольствия и задохнувшись от искрящегося чуда, отправил все это обжигающее, пряное украшение жизни себе в рот.

Только после второго стакана, наступил этап закусывания горячими блюдами. По-прежнему все движется чинно и благородно. Неторопливость священнодействия, создает особо торжественную атмосферу.

К третьему стакану, как зверь на ловца, подкатился и курдупелевский сосед по даче.