Виктор Сафронов - Алмазная цепь

Прибыл по известному многим адресу. Доложил, что такой-то такой, явился сполнять подрывное ремесло, али другую какую оказию… Хозяин только покехекал от удовольствия, безошибочно признав во мне своего собутыльника…

У меня сложилось твердое мнение, что у него даже служебного кабинета никогда не было. Возможно, он был просто ему не нужен.

Сидит себе на даче и в ус не дует, по поводу того, что где-то на тучных нивах ЦРУ в Ленгли, сидят занятые люди и ломают себе голову разными кроссвордообразными каверзными вопросами о его существовании в таких условиях.

А Курдупель в этот момент, в каком-то немыслимом малахае, явно снятом с чучела, с вилами наперевес бродит по участку в поисках колорадских жуков… Поливает разведенным, жидким дерьмом помидоры и делает вид, что всю жизнь, буквально с самого рождения, сидит на пенсии и больше его абсолютно ничто не интересует, а разные просители-посетители, всевозможные министерские машины, как правило прибывающие под завывание сирен и проблеск мигалок, это юннаты, приезжающие обмениваться опытом и выпить пахучего самогона собственного изготовления.

Самогон, скажу прямо, великолепен. Многие считают, что хлебное вино, домашнего изготовления, это напиток грубый, напиток бездушный. Якобы, примешь его вовнутрь и тянет в депрессию, а потом и на насилие. Ответственно заявляю, ложь и подлые инсинуации, рожденные нашими врагами. Прости, господи, за такие слова.

Когда после жуткой, героиновой эпопеи мне пришлось у него на сотках отлеживаться и заодно лечиться… Вот тогда-то сподобился я с этим напитком очень хорошо познакомиться и даже подружиться.

Что вы? Разнообразие и выбор богатейший. И на лесных ягодах, и на березовом грибе, и на дубовой почке настоянном, и даже, лично для меня, на мухоморах. С последним, конечно, дозы были микроскопические, а результат? Да, что говорить? Все нормально. Только с женским полом активно не могу дружить, а во всем остальном великолепно.

Полковник, после моих хлипких причитаний и стыдливых жалоб на отсутствие привычной мощи в штанах, пообещал помочь. Говорит, есть, какой-то, им самим выращенный корень… И если мне правильно… В полночь… В нужное место… Дать им попользоваться. Говорит, что у мертвых, все это хозяйство, колом встает… Божиться, что сам проверял. А кому, если не ему, еще верить?

Воспоминания о самогоне отвлекли от сути разговора.

Зачем-то я ему понадобился? Не просто же переться, почти двое суток трястись по дорогам, чтобы он погладил меня по голове и спросил: «Как дела, Леша? Как успехи в школе?» Я думаю, что нет. Какое-то дело у него до меня было.

Вызвал он меня на свои сотки. Я и приехал. Гостинец привез, полиэтиленовую упаковку долларов. Он, как увидел, так прямо и расцвел. Правда, сперва погладил меня по голове и спросил: «Как дела, Леша? Как успехи в школе?»

Пришлось мне увясть. Он, не обращая внимание на мое исказившееся страданиями лицо, говорит:

«Вот спасибо! Не забыл старика, низкий поклон тебе, добрый молодец! Куплю внучатам гостинцев, а себе: новые кеды, годовую подписку на газету «Правда» и лопату… — насчет лопаты пояснил. — Чтобы было чем, по заветом «Никиты-Кукурузного» закопать гидру империализма.»

Мне говорят, а я — наивный, плачу.

Границу подобных, внечеловеческих планов, вдумчивый и эрудированный человек, пересечь и не пытается, все равно не осилит, не одолеет.

Курдупель отечески посмотрел на меня и также попытался с сухой, дубленной щеки смахнуть скупую мужскую слезу. Тер, тер что-то задымилась, но слеза не появилась, не набежала. Он досадливо хекнул и перестал. Юморист.

Взвешивая в руке, как бы на вес полученный брикет, только и спросил: «Откуда?»

Пришлось честно ответить: «Трофеи захвачены в бою, с превосходящим силу противником. Все честно, бумажки правильные, американские. С их же подписью и печатью…»

Смотрел я на него, растерянного, стоящего с большой суммой денег в одной руке и все больше убеждался в том, что денежки с портретом заокеанского президента, мой друг и учитель, вряд ли побежит сдавать по акту и под расписку в финчасть родного управления.

Прибирая упаковку в подпол, Курдупель прочитал на моем лице торжество сомнения по поводу этого заурядного поступка. Еще раз внимательно глянул на меня и сухо, чтобы больше к этому не возвращаться проронил: «Правильно, Леша думаешь.»

Перед обедом, кстати, мы его сами и готовили, хозяин дачи ввел меня в курс дела. В общих чертах я понял, чего от меня хотят высокопоставленники, и выслушал его рекомендации по поводу всего происходящего…