Клайв Касслер - Айсберг

— Я не совсем понимаю.

— Левши в меньшинстве. Подавляющее преимущество за правшами. Когда судно на подводных крыльях начнет сближаться с нами — сейчас его нос не более чем в четырехстах ярдах за нашей кормой, — его невольно потянет свернуть направо, прежде чем он пойдет на таран. Это даст нам возможность использовать одно из двух наших преимуществ.

Сандекер посмотрел на Питта.

— Не вижу и одного, не говоря уже о двух.

— Судно на подводных крыльях удерживает на плаву скорость. Его крылья движутся в воде так же, как крылья самолета в воздухе. Скорость — его величайшее достоинство, но есть и величайший недостаток — отсутствие маневренности. Попросту говоря, корабль на подводных крыльях с трудом поворачивает.

— А мы поворачиваем легко. В этом дело? — пытался понять Сандекер.

— «Гримси» может сделать два круга внутри их одного.

Сандекер снял руки со спиц руля и принялся разминать пальцы.

— Звучит неплохо, только мы не знаем, когда они начнут свой круг.

Питт вздохнул.

— Будем прислушиваться.

Сандекер посмотрел на него.

— Выключим двигатели?

Питт кивнул.

Когда руки Сандекера вернулись на руль, костяшки его пальцев побелели, а рот был крепко сжат.

— То, что вы предлагаете, дьявольски рискованно. Достаточно не сработать стартеру одного «Стерлинга», и мы превратимся в легкую мишень. — Он кивнул в сторону камбуза. — Думаете о ней?

— Я думаю о всех нас. Стоим мы или удираем, мы на глубокой воде. На такое не ставят последний доллар, но, каким бы он ни был крохотным, это все равно шанс.

Сандекер пристально посмотрел на высокого мужчину в дверях. Он видел его упрямый взгляд и решительный подбородок.

— Вы упомянули два преимущества.

— Внезапность, — тихо ответил Питт. — Они знают, что должны сделать. Пусть у них радар, но читать наши мысли они не могут. Наше второе и главное преимущество — внезапность действий.

Питт взглянул на часы. Час тридцать, все еще середина дня. Сандекер выключил двигатели, и Питту пришлось напрячься, чтобы не рассеивалось внимание: неожиданная тишина и неподвижность тумана начали сказываться на его сосредоточенности. Солнце над головой превратилось в неяркий белый диск, который то тускнел, то становился ярче, когда наверху проходили слои тумана. Питт медленно и глубоко вдохнул, чтобы сохранить в легких ощущение прохлады и сырости.

Он вздрогнул — одежда была влажной от множества брызг, собравшихся на ней каплями. Питт сидел на крышке носового люка, дожидаясь, пока в ушах смолкнет грохот «Стерлингов» и он сможет услышать двигатель судна на подводных крыльях. Долго ждать не пришлось. Гром выхлопов усиливался, и Питт уловил его.

Все надо проделать как по нотам с первого раза. Второго шанса не будет. Оператор радара, вероятно, уже определил, что след на экране прекратил продвижение вперед и остановился на воде. К тому времени как он доложит об этом командиру и решение будет принято, менять курс будет уже поздно. У судна на подводных крыльях более высокая скорость, а значит, его нос буквально уткнется в корму «Гримси».

Питт проверил контейнеры, лежащие рядом с ним на палубе, — возможно, в десятый раз. Никогда у него не было такого необычного, наспех подготовленного арсенала.

Один из контейнеров — галонный стеклянный сосуд, найденный Тиди на камбузе. И три помятые, ржавые канистры разного размера, которые Питт раскопал в кладовке за машинным отделением. Если не считать содержимого и фитилей, торчавших из отверстий, у сосудов было очень мало общего.

Судно на подводных крыльях было теперь совсем близко. Питт повернулся к рубке и крикнул: «Давай!». Потом зажигалкой поджег фитиль стеклянного сосуда и приготовился к рывку «Гримси». Баркас начал движение, как скаковая лошадь, получившая стрелу в прямую кишку. Адмирал мрачно удерживал курс, сжимая руль, и каждую секунду ждал столкновения с носом противника. Неожиданно от руля отлетела спица и с грохотом ударилась о компас, и Сандекер понял, что по рубке стучат пули. Он по-прежнему ничего не видел, но знал, что экипаж судна на подводных крыльях стреляет в тумане вслепую, руководствуясь только данными радара.

Для Питта напряжение стало непереносимым. Взгляд его переходил со стены тумана перед носом баркаса на сосуд в руке. Пламя фитиля подошло близко к горлышку, в стекле плескался бензин. Пять секунд, не больше, и придется бросить сосуд за борт. Он начал отсчет.

Сосчитал до пяти и продолжил. Шесть, семь. Он напряг руку.