Клайв Касслер - Айсберг

Питт повернулся и посмотрел сквозь прозрачный корпус кабины на ультрамариновую синеву, которая, почти ничем не нарушаемая, уходила на юг. Рыбацкий корабль в окружении множества шлюпок шел по морю; крошечные скорлупки двигались легко, словно скользя по окрашенному зеркалу. Но Питт едва видел их, он думал об экзотическом элементе, который лежал внизу, под холодными водами.

— Трудная задача, — произнес он достаточно громко, чтобы его расслышали поверх гула ротора. — При добыче руды со дна возникают тяжелейшие проблемы.

— Да, но не непреодолимые. В «Файри лимитед» работают ведущие мировые специалисты по подводной добыче полезных ископаемых. Вы знаете, как Кристиан Файри создал свою империю: он добывал алмазы у побережья Африки. — В голосе Ханневелла звучало искреннее восхищение. — Ему было всего восемнадцать, и он служил матросом на старом греческом торговом судне, когда сошел на берег в Бейре, маленьком порту на побережье Мозамбика. Ему не потребовалось много времени, чтобы заразиться алмазной лихорадкой. Тогда как раз был алмазный бум, но крупные синдикаты завладели всеми месторождениями.

Вот в чем Файри отличался от остальных — он обладал творческим, изобретательным умом.

Если залежи алмазов можно найти на суше в двух милях от берега, рассудил он, почему бы им не быть и под водой, на континентальном шельфе? И вот в течение пяти месяцев он ежедневно нырял в теплые воды Индийского океана, пока не нашел участок морского дна, который показался ему перспективным. Теперь необходимо было найти средства для закупки оборудования. Файри явился в Африку, и всего имущества у него было только рубашка на плечах. Просить деньги у белых финансистов в тех местах значило напрасно терять время. Они отобрали бы у него все и оставили с носом.

— Один процент чего-нибудь всегда лучше девяноста девяти процентов ничего, — вмешался Питт.

— Не для Кристиана Файри, — настороженно ответил Ханневелл. — У него был истинно исландский принцип: делиться прибылью, но никогда не отдавать всего. Он обратился к чернокожим жителям Мозамбика и уговорил их создать собственный синдикат, в котором Кристиан, конечно, стал президентом и генеральным менеджером. После того как чернокожие собрали достаточно средств на покупку баржи и оборудования для драгирования, Файри работал по двадцать часов в сутки, пока синдикат не заработал четко, как компьютер IBM. Пять месяцев работы оправдались: драга почти сразу начала поставлять высококачественные алмазы. Через два года Файри стоил уже сорок миллионов.

Питт заметил темное пятно в небе впереди, на несколько тысяч футов выше «Улисса».

— Вы, кажется, неплохо изучили историю Файри.

— Я знаю, это звучит странно, — продолжал Ханневелл, — но Файри редко занимался одним проектом больше трех-пяти лет. Большинство вычерпало бы источник прибыли досуха. Но не Кристиан. Заработав огромное состояние, он целиком передал бизнес в руки людей, которые финансировали его вначале.

— Просто отдал?

— Целиком и полностью. Все свои акции распределил среди туземных акционеров, создал черную администрацию, которая могла без него успешно руководить бизнесом, и на следующем же корабле вернулся в Исландию. Среди тех немногих белых, кого уважают черные африканцы, имя Кристиана Файри в самом верху списка.

Питт наблюдал за тем, как темное пятно в северном небе превратилось в стройный реактивный самолет. Он наклонился вперед, защищая глаза от яркого голубого блеска. Новый английский реактивный самолет — быстрый, надежный, способный без дозаправки за несколько часов перенести дюжину пассажиров через полмира. Питт едва успел заметить, что самолет с носа до хвоста выкрашен черной краской, когда тот исчез из поля зрения в другой стороне.

— А что Файри делал на бис? — спросил он.

— Среди прочего добывал магний на острове Ванкувер в Британской Колумбии и разрабатывал оффшорное нефтяное поле в Перу. Никаких объединений, никаких вспомогательных бизнесов. Кристиан превратил «Файри лимитед» в промышленную империю, специализирующуюся на подводных геологических работах, и этим ограничился.

— Есть ли у него семья?

— Нет, родители погибли в пожаре, когда он был еще очень молод. У него осталась только сестра-близнец. Файри поместил ее в школу в Швейцарии, и, по слухам, она стала миссионером где-то в Новой Гвинее. Очевидно, состояние брата для нее ничего…

Ханневелл так и не закончил фразу. Он дернулся на сиденье, повернулся лицом к Питту, глаза смотрели незряче, рот раскрылся, но оттуда не послышалось ни слова. Питт едва успел увидеть, как старик упал ничком, по всей видимости, мертвый и неподвижный, и сразу же плексигласовый фонарь кабины разлетелся на тысячу неравных осколков. Дернувшись в сторону и закрывая лицо рукой, чтобы защититься от потока обжигающе холодного воздуха, Питт на мгновение утратил способность вести вертолет. Аэродинамика полета резко изменилась, «Улисс» задрал нос, почти встав на хвост, и прижал Питта и потерявшего сознание Ханневелла к спинкам кресел.