Дэвид Боукер - Как стать плохим

Любит!

Когда я открыл глаза, вокруг витал стойкий запах антисептика. Я лежал на диване. Надо мной склонился отец.

Сначала я подумал, что брежу. Потом вспомнил фургон, фары, автомобильный клаксон и понял, что на выручку пришел Морис Мэдден, поставщик качественного мяса.

Папа протирал мне лицо ватным тампоном. В другой руке у него была миска с теплой водой. Вода окрасилась в вишневый цвет.

– Ты откуда? – слабо спросил я.

– Мама заставила вернуться. И, черт возьми, не ошиблась.

Я припомнил, что в доме лежат два трупа, – и подскочил так резко, что перед глазами все поплыло.

– Не стоит, – успокоил меня папа. Голос у него звучал глухо, словно он недавно проснулся. – Я все видел. Чем вы тут вообще занимались?

Папа взял два пузатых бокала бренди, присел у камина и поднес бокалы поближе к огню, чтобы согреть. Потом закурил. Курил он только в исключительных случаях.

Один бокал папа осушил сам, другой поднес к моим горящим губам.

– Надо к врачу сходить, – мрачно заметил он. – И к зубному. А еще к психиатру записаться.

Я заговорил – и тут же поежился от потока холодного воздуха на раскрошенных зубах.

Папа протянул мне таблетки.

– Кодеин, – пояснил он. – Я от спины пью.

Я сел, проглотил таблетки и запил их бренди.

– Ну а теперь расскажи, что случилось. Нечего лапшу мне на уши вешать. Правду расскажи. Давай!

Папа не злился так с того самого родительского собрания в школе. Мне было пятнадцать, и все учителя единогласно заявили, что я способный мальчик, вот только ужасно ленивый.

Поскуливая от стыда, я рассказал про долг Каро, про бомбу в машине, про смерть Джанет Матер, про приезд Дэнни – и про его самоубийство. Уоррена с Гордоном я упоминать не стал. Не хотел предстать перед отцом в плохом свете.

Папа долго смотрел на меня.

– Что, полицейские прямо так и заявили? Что оставят вас в покое, если Каролина… Ну, ты понял. – Он поморщился.

– Так и заявили.

Папа встал и прошелся по комнате.

– Это шантаж, – сказал он наконец. – Даже если бы ты и хотел обратиться в полицию, все равно бы не смог – им же нельзя доверять. Так что закон нарушать вы не намеревались. Просто выбора не было.

– Я о том и говорю.

Папа остановился и посмотрел на меня:

– Надеюсь, ты понимаешь, что у твоей мамы удар случится, если она об этом узнает? Понимаешь?

– Понимаю.

– Ничего ей не говори. Ясно? Никогда. Если хоть слово скажешь, я тебе шею к чертовой матери сломаю.

– Ладно, ладно.

Он яростно выдохнул дым.

– Прости, пап.

– Я тебя предупреждал, что с Каролиной связываться не стоит? Предупреждал, а? Какого черта тебе приспичило на ней жениться?

Я объяснил, что на самом деле мы не женаты, ведь она так и не развелась с Дэнни.

– Прелестно, – проворковал отец, неосознанно подражая Дэнни. – Она двоемужница. А еще воровка, проститутка, наркоманка, убийца и просто дура!

С этими словами отец вылетел из комнаты. Вернулся он с какими-то тряпками и сумкой с инструментами. Сигарета торчала у него в уголке губ.

– Так и быть, я тебе помогу. Но при одном условии.

– Каком?

– Ты не станешь искать Каролину, не будешь с ней общаться. Пришла пора положить этому конец. Раз и навсегда. Пока ты цел и относительно здоров.

– Ладно, – согласился я.

Папа кивнул и принялся копаться в сумке.

– Что ты намерен делать?

– Надо кое-что тут убрать.

– Я помогу.

– Нет! – твердо сказал отец. – Ты будешь сидеть здесь, пока я не закончу. Не хочу, чтобы ты у меня над душой стоял. – Папа снова посмотрел на меня. – Ах ты хрен собачий. Ну, кто ты?

– Хрен собачий.

Я поднялся в ванную – мне надо было в туалет. Пистолет все еще лежал на баке с грязным бельем. Я поднял крышку и зарыл оружие в несвежее тряпье.

Папа уже был наверху – вместе с тряпками и инструментами. Я слышал, как он рубит и пилит. Мой отец расчленял тело Дэнни. Он стащил вниз четыре кровавых свертка, бросил их в коридоре и занялся телом миссис Матер. То и дело до меня доносилась ругань и приглушенные проклятия. Наконец расчлененка оказалась упакованной в аккуратные свертки.

– Что ты собираешься делать?

– Я же мясник. Всю жизнь рублю мясо и от останков избавляюсь. Не задавай глупых вопросов.

Убедившись, что на улице никого нет, папа отнес свертки в холодильную камеру фургона. Потом снова пошел наверх и спустился с окровавленным матрасом и ковром – их он тоже закинул в фургон.