Николай Анов - Гибель Светлейшего

— Для меня нужно заготовить внушительный мандат, — сказал Евстафий Павлович, когда прошел приступ гнева. — Я еду догонять Забиру.

— Ну, что же, — вздохнул директор. — Бумажку написать легче легкого.

Мандат сочиняли в канцелярии вместе с научными сотрудниками. Его требовалось написать убедительным и для красного командования, и для белых, и для зеленых. Линия фронта, по изменчивости военного счастья, была неустойчивой. Коневод не знал, с какой властью ему придется столкнуться во время поисков Светлейшего. Он хотел обезопасить себя со всех сторон, от любых неожиданностей.

— Я думаю, придется сделать так, — объяснил директор, уничтожая десятый испорченный бланк. — Удостоверение напишем очень коротко, а к нему составим своеобразный меморандум, подробно разъясняющий смысл командировки товарища Пряхина. Если Евстафий Павлович попадет к белым или зеленым, он не будет показывать командировочного удостоверения, а ограничится одним лишь меморандумом, адресованным, так сказать, властям всех цветов политического спектра.

Предложение директора Евстафию Павловичу пришлось по душе, и он сам набросал текст меморандума:

В зоопарке Эрания произошло страшное несчастье. Красный командир второго взвода третьего эскадрона 44 кавалерийского полка похитил у нас редчайший экземпляр новой породы лошади, четырехлетнего жеребца серебристо-белой масти — Светлейшего.

Лошадь эта получена в результате двадцатипятилетних опытов ученого коневода Евстафия Павловича Пряхина.

Эрания рассматривает Светлейшего как единственного родоначальника новой лошадиной породы. Ценность его невозможно выразить ни в каких деньгах. Каждая капля его крови драгоценна.

В нашей стране тридцать миллионов лошадей. Ни одно государство в мире не обладает таким конским поголовьем. Но русская крестьянская лошадь слабосильна, мелка, беспородна. Нужно влить в ее жилы свежую кровь — тогда изменится все ее существо. А эта кровь и течет в жилах Светлейшего, похищенного из нашего зоопарка.

Россия охвачена огнем гражданской войны. Третий год льется человеческая кровь. Но рано или поздно война окончится, и перед победителями встанут задачи мирной трудовой жизни. Им придется подумать о разрушенном конском хозяйстве, ибо миллионы лошадей погибли и погибают во время войны. Вот тогда будет оценена наша работа по созданию жеребца Светлейшего, который положит начало новому русскому коневодству.

Мы обращаемся к командирам всех воинских отрядов с убедительной просьбой оказать ученому коневоду Евстафию Павловичу Пряхину содействие в поисках Светлейшего и в возвращении этого жеребца в зоопарк Эрания.

Во имя науки, во имя светлого будущего России — не оставьте нашу просьбу без внимания!

Евстафий Павлович прочитал меморандум директору, тот покачал головой и пришлепнул большую овальную печать.

— Может быть, вам взять с собой спутника? Все же будет веселее! — сказал директор, задумчиво разглядывая сухощавого старика коневода.

— Я еду не ради веселья, — желчно ответил Пряхин. — И вы хорошо знаете: лишних людей у нас нет.

Сборы в дорогу были недолги. Полиенко оседлал родительницу Светлейшего, серую кобылу Ласточку. Евстафий Павлович сунул в дорожный мешок смену белья и, легко вскочив в седло, погнал лошадь рысью. Проезжая мимо Синей конюшни, он сердито крикнул старшему конюху:

— Береги зеброидов, Полиенко! Как зеницу ока, береги!

Покинув Эранию, коневод выехал на степную дорогу. Он промчался верст двадцать и дал отдохнуть Ласточке. На горизонте синела полоска леса, где жили на воле животные, привезенные со всех концов земного шара. Круглая водонапорная башня маячила вдалеке. Евстафий Павлович ощутил гнетущую тоску. Только сейчас он почувствовал, какое тяжелое бремя взвалил на свои старческие плечи, отправившись на поиски Светлейшего. Скоро ли он найдет жеребца? Скоро ли вновь увидит Эранию?

— Проклятый Забира! — вслух выругался Евстафий Павлович. — Черт его принес на нашу голову. Не так ли, Ласточка?

Мать Светлейшего подняла голову, услышав свое имя. Пряхин потрепал ее гриву. Лошадь приветливо заржала.