Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты

Доехали быстро и от погони ушли легко, хотя озверевшие армяне, как мне показалось, особо и не торопились догонять. Наверное, их смутил ствол «калаша» легкомысленно выглядывающий из-за приспущенного тонированного стекла? (Вроде было темно, но ствол выделялся очень колоритно.) Не знаю. Правда и оставаться выяснять, желания не было.

Пока мы ехали, «посол» вкратце объяснил мне причину моей срочной доставки прибытия туда.

Забрались куда-то в горы. Повернули за Мацестой, выехали на неприметный раскатанный большак и через несколько закрытых шлагбаумов оказались в заповедной зоне. Это и была конечная цель ночного десантирования в райское, но не забытое людьми место.

Ранее избушка на куриных ножках, сложенная из брёвнышек крымской сосны и сибирского кедра, принадлежала санаторию ЦК КПСС, там от трудов праведных поправляли подорванное партийной работой, изможденные от голода и усталости партаппаратчики. Последние десять-двенадцать лет всем этим хозяйством владели сибирские золотопромышленники и другие простые работяги-миллионеры, осваивающие природные богатства Сибири и Дальнего Востока.

На самом деле, предгорья, вершины, много чего другого, включая реликтовые леса, охотничьи угодья и редкие минеральные источники, принадлежало раненному в шею и поцарапанному в горло г-ну Алавердяну. (Оказывается, что, даже обладание такими природными сокровищами не спасает от пули-дуры.)

Гераклит ошибся — я не то чтобы дважды, а уже 55-ый раз вхожу в одну и ту же реку, а помыться так и не успеваю!

Утро, с ярким декабрьским солнцем добралось и к заповедным местам.

Как только мы приехали, Пердоватор с видимым облегчением передал меня, другим людям молодым, миловидным и с приятным запахом… Женский персонал, облаченный в достаточно фривольные, прозрачные белые халаты повел меня к хозяину. Пока они сопровождали меня по лестницам я вволю налюбовался их упругими задницами, стройными ножками и ладносбитыми фигурами… Однако — не грело. Нервы стали ни куда не годны, а с ними и всё остальное.

Судя по землистой бледности и другим неприятным желтым разводам на утратившим былую яркость, обвисшем лице, дядьке было скверно.

— Какого цвета сегодня была моча и чем мы сегодня какали, — с видом знатока поинтересовался я прежде чем приступить к более детальному осмотру.

— Не валяйте дурака, профессор, — просипел он. — Скажите сразу — жить буду?

Мне осталось только пожать плечами, приподнять пламенеющие глаза и кивнуть в сторону высших сил.

Под солнцем все исчезло и через двенадцать часов оно оказалось над ним. Поиск гармонии в мире хаоса и бессмысленности, создавал абстракцию, которую следовало перенести на полотно. Внутренний мир художника ликовал не долго. Солнце жарит, творить зло, нет сил.

Талант, как и бездарность заразительны — это притягивает, особенно когда воодушевление является в кедах. Появляется ни с чем не сравнимый запах, который заполняет пространство ещё до появления носков и портянок.

Он попробовал лимон, тот оказался слишком горьким и кислым. Горьким для чая, зато для кактусового самогона — лакомства экстремалов, в самый раз. Цель истинного поэта, носителя абстрактных истин — это выразить свое мироощущение посредством языка. Лимон в этом случае является необходимым элементом поиска выразительных средств.

Гравийная дорога вела и вела в пустоту. Пыль, запустение и отсутствие залитого катка создавали неприятное чувство. Тройной тулуп на асфальте исполнялся плохо, в нём было жарко… Простите, Христа ради! Тема до конца не разработана — автор запил.

Дельта-Л по-прежнему звал санитаров. Ему необходимы были собеседники, а не стигматы и кровоточащие раны мучеников и подвижников. Их не было. Пришлось, есть лимон — это уравновешивало и примеряло. (С последним утверждением автор не согласен, поэтому, думать вам, как с этим поступать.)

После инспекционной поездки Арлена, Жиноскул выглядел очень расстроенным, и, совсем спал с лица, узнав о том, что его, как не оправдавшего доверия перебрасывают на низовку… Он сидел в центре стола и нагружался перебродившими нектарами.

— Раз я не оправдал доверия, я оставлю им — Чингисхана и Берия, — мстительно говорил он в рифму, не совсем понимая смысл своих угроз. Собутыльники, неохотно кивали головами, а он продолжал, насупившись и сжав лобик в гармошку. — Вот тогда оставшиеся на моём месте попляшут джигу им. Святого Витта. (Откуда только такие слова выискал.)