Андрей Баширов - Оборотни Индии

— Запиши пять тысяч, — велел Читу, — и скажи теперь, сколько же всего вышло?

Я быстро прикинул в уме общую сумму:

— Получается, что вашей милости будет дано семьдесят пять тысяч, шестьдесят тысяч старшим командирам, пятьдесят тысяч младшим и двести пятьдесят тысяч солдатам. Общая сумма составит четыреста тридцать пять тысяч рупий.

— Да, кстати! — обратился Читу к Гафар Хану. — А подковы для коней? Они ведь, верно, совсем износились. Нам нужны новые.

— Несомненно! — подтвердил Гафар Хан с веселой ухмылкой.

— Запиши еще пятнадцать тысяч на приобретение подков, Амир Али! — распорядился Читу и сказал: — Тогда у нас получится круглая сумма — ровно четыреста пятьдесят тысяч. Ну что же, почтенные, теперь не замедлите уплатить, пока мы не потеряли терпения.

Сахукары тихо, но ожесточенно стали переговариваться между собой, причем я услыхал несколько злых слов и попреков. Видать, они спорили о доле каждого из них. Впрочем, у них хватило ума препираться не слишком долго. Мой толстый друг купец встал и объявил, что деньги сейчас принесут.

— Прекрасно! — обрадовался Читу. — Давайте теперь поужинаем. Завтра утром все командиры должны быть здесь, чтобы получить деньги для себя и своих солдат. Наше войско должно идти дальше и не задерживаться. Я был бы очень огорчен, если бы после такого радушного приема кое-кто из моих солдат не удержался бы и пошарил немного по городу.

Я собрался было уйти, но Читу остановил меня:

— Садись и поужинай вместе со мной. Думаю, что угощения хватит нам обоим.

Я повиновался приказу. Скоро принесли роскошный ужин, который Читу с моей помощью истребил, залезая в блюда с угощением всей пятерней и рекомендуя мне отпробовать то, где с наибольшим удовольствием копалась его горсть. После еды предводитель, довольно отдуваясь и рыгая, откинулся на подушки и велел принести кальяны. Потягивая благоуханный дым, Читу спросил меня, как это мне удалось добиться такого радушного приема и богатого выкупа.

Я рассказал ему все, опустив, впрочем, то, что я не забыл себя и получил десять тысяч рупий. Признайся я в этом, он отобрал бы у меня не меньше половины.

Читу был очень доволен мною и по-приятельски похлопал меня по плечу.

— Ты молодец! Благодаря тебе я получил семьдесят пять тысяч, а когда каждый воин получит по сорок рупий, ибо пятьдесят слишком много для них, то у меня будет еще больше. Для начала неплохо!

— Да возрастет твое благоденствие, благородный Читу! — сказал я. — Твой раб готов помочь получить тебе и еще больше во время похода. Для меня нет большей чести, чем услышать твою похвалу.

Кстати, сколько перепало тебе, мой друг? — спросил Читу.

— Сущие пустяки, — ответил я. — Я мог бы попытаться выдать себя за одного из старших командиров, но не стал этого делать. Я получил пять тысяч рупий, и хватит с меня.

— Напрасно ты постеснялся, — сказал Читу. — Это слишком мало, и в следующий раз я советую тебе не быть таким скромным. Ты прекрасно проявил себя и отныне всегда будешь возглавлять передовой отряд. Раньше я поручал это Гафар Хану. Он хороший солдат, но совершенно дубинноголовый, если речь идет о деле. Он только и знает жечь города и деревни, а в результате мы получаем вдвое меньше, чем могли бы. К тому же он в первую очередь заботится только о себе.

— Да благословит тебя Аллах! Твой раб никогда не подведет тебя! — с этими словами я попросил разрешения удалиться и был милостиво отпущен.

Как уже было сказано, я старался избегать ненужных жестокостей, никогда не грабил и не жег деревни и городки, что попадались мне на пути. Не таков был Гафар Хан. Страсть к добыче превратила его в сущего дьявола, который не останавливался ни перед чем, чтобы получить свое. Клянусь, в своем тупом зверстве он превзошел всех остальных пиндари, вместе взятых, прибегая к таким пыткам, о которых мне страшно даже вспомнить.

Я неоднократно призывал его к милосердию и говорил ему также, что он мог бы добиться куда большего, действуя более мягкими мерами, однако Гафар Хан и не подумал прислушаться ко мне. За его отрядом по-прежнему тянулся кровавый след опустошения и разорения; я же чувствовал все более сильное желание покончить с этим негодяем при первом удобном случае. В конце концов я принял решение уничтожить его, в чем меня окончательно укрепил еще один, но уже последний пример бешеного зверства Гафар Хана.

В тот день Гафар Хан и его люди, надеясь первыми урвать добычу, ворвались в очередной город раньше моего отряда и предали его жестокому разграблению, а его жителей — лютой смерти. Поравнявшись с одним богатым домом, я услышал ужасные вопли, доносившиеся оттуда.