Уильям Кингстон - Среди дикарей и пиратов

Штурман согласился, но просил, чтобы с ними поехал отец или Медж.

— Позвольте мне поехать, мистер Рэйнер, — сказал Медж, — а вы останьтесь на берегу с миссис Рэйнер и займитесь постройкой дома.

Я попросился ехать с Меджем в четверке; штурман с шестью матросами отправился на баркасе. С нами были три матроса; остальные, приведенные в хорошее расположение духа обещанием отца дать им баркас, остались с отцом и обещали помочь ему.

Прежде всего мы подплыли к утесу, на который выбросило бриг. Кругом ничего не было видно, кроме нескольких обломков, видневшихся в светлой воде. Они ясно говорили о судьбе несчастного судна.

— Я очень рад, что вашего отца нет с нами, — сказал Медж, — ему было бы страшно тяжело. Теперь посмотрим, не найдем ли чего-нибудь на берегу; я сомневаюсь, чтобы груз могло выбросить так далеко.

Некоторое время мы плыли вдоль берега, но не находили ничего, кроме обломков судна. Люди на баркасе выловили несколько досок для улучшения баркаса, как советовал отец.

Мы только что хотели повернуть лодку, когда я заметил плывущий по воде ящик. Сначала я подумал, что он пуст, но так как Медж заметил, что и пустой ящик может пригодиться, то мы направили лодку к нему. Ящик был довольно большой, и на крышке было написано: «Семена».

— Они могут быть очень ценны, если только не испортились от соленой воды, — заметил Медж. — Ваш отец, вероятно, привез их, чтобы посадить в саду.

Ободренные находкой, мы поплыли дальше и подобрали еще три маленьких ящика и бочонок пива. Штурман также выловил два бочонка и несколько ящиков. Мы сделали еще милю к северу, ничего не найдя; решив, что двигаться дальше бесполезно, мы вернулись на реку.

Медж сообщил все отцу.

— Я так и знал, — со вздохом проговорил он, — но все надеялся, что часть груза выкинет на берег. Впрочем, мы должны быть благодарны и за то, что нашли. Семена действительно ценны для нас, а так как они лежат в жестяной банке с деревянным футляром, то нечего опасаться, чтобы они были испорчены.

В одном из ящиков оказались консервы из фруктов; в другом — вяленые языки, которые не стали хуже оттого, что несколько промокли. Был еще ящик с чаем, также в жестяных банках. Это была приятная прибавка к нашим запасам. Пивом также нельзя было пренебрегать, в особенности если употреблять его умеренно. В ящиках, пойманных штурманом, оказалась также провизия. Выловил он и маленький бочонок с ромом. Отец сказал ему, что он может взять провизии на путешествие, но советовал не брать рома, потому что экипаж мог настоять, чтобы ему выдали большую порцию, чем следовало.

— Я не боюсь этого, — ответил штурман, — я сумею держать их в руках; они немного непослушны теперь, на берегу; а в море будет другое дело.

— Надеюсь, что сумеете, но предупреждаю: будьте осторожны.

Когда матросы узнали, что отец не только не желает удерживать их, но готов помочь им в снаряжении баркаса, настроение их совершенно изменилось.

У нас были нужные инструменты для приведения судна в лучшее состояние. Плотник с помощником прибавили к баркасу лишнюю обшивку, снабдили двумя мачтами и парусами. Недалеко от реки мы нашли чудесный родник, вытекавший из утеса. Трудно было только набрать достаточно бочонков для путешествия. Отец дал две небольшие бочки и посоветовал штурману вылить из бочонка ром и наполнить его водой.

— Нет, благодарю, — ответил он. — Мы можем зайти в любую реку и наполнить бочки; а экипаж будет доволен, если я буду давать им спиртные напитки.

Отец и Медж очень заботились о снаряжении судна всем необходимым для путешествия. Отец дал штурману свою карту, компас, подзорную трубу и квадрант на случай, если они слишком удалятся от земли и пожелают узнать, где находятся. Он написал также письмо купцу в Сиднее, имевшему свои торговые суда, прося его, в случае невозможности путешествия сушей, прислать через три месяца судно, чтобы перевезти нас в Сидней. Он прибавил, что если судна не будет через три месяца, то он поймет, что знающие страну люди считают, что можно безопасно пробраться по суше.

— Можете быть спокойны, сэр, — я передам ваше письмо, — сказал штурман, а помощник его обещался вернуться на судне.

Штурман, его помощник и десять матросов с брига сели в баркас; боцман и два матроса, один из которых был помощник плотника, остались с нами.

Мы дружески простились с нашими бывшими товарищами, моля Бога, чтобы Он дал им благополучное плавание. Медж, следя за тем, как они спускались вниз по реке, мне кажется, невольно сожалел, что не мог отправиться с ними. По крайней мере, я понял это из некоторых его слов. Конечно, на нем, как и на мне, и на Томми, лежала обязанность попробовать вернуться на наш корвет. Но он не мог решиться покинуть моего отца, а я тем более обязан был остаться с ним.