— Каков он из себя: молодой или пожилой? — спросил Таров нетерпеливо. Перед глазами вдруг возникло улыбающееся лицо Петровича с седыми рыжеватыми усами, и ему захотелось узнать, кто заменит Вагжанова.
— Из молодых да ранний, — сказала тетя Варя, улыбнувшись, и свернула в темный переулок.
Привычные, стершиеся слова... Но, встретившись с Широких-Полянским, он понял, что тетя Варя была права.
Перед ним стоял высокий, стройный юноша — может быть, года на три-четыре моложе Тарова, со светлыми вьющимися волосами и едва пробивающимися усами. На нем была кремовая сатиновая косоворотка, подпоясанная широким ремнем. Поражали его глаза: грустно-задумчивые, внимательные и зоркие.
— Что ж, будем знакомы, Ермак Таров, — сказал Сергей Юльевич молодым баском. — Александр Петрович влюблен в вас...
— Вы виделись с ним? — спросил Таров, продолжая изучающе рассматривать собеседника.
— Виделись... Вообще-то мы с ним давние знакомые: вместе работали в Читинском совете рабочих депутатов. Он был председателем ЧК, а я заведовал организационно-агитационным отделом исполкома. После белогвардейского переворота наши пути разошлись... Садитесь, пожалуйста. О нем вы, наверное, все знаете?
— Да, многое он рассказывал о себе...
— Ну вот. А я тогда по решению партийной организации ушел в Витимскую тайгу. Полгода скрывался в охотничьих заимках. В феврале вышел из леса. Опять арестовали. Тут уж мне был бы конец, если бы не случайность. Генерал Бакшеев написал на моем деле резолюцию: «Подлежит уничтожению». Дело уничтожили, а меня освободили... Видите, иногда и тупоумие бывает полезным! Приехал я в Читу, там и встретился с Петровичем. Он поручил выехать в Верхнеудинск... Александр Петрович высоко ценил ваши услуги...
— Вы меня обижаете, Сергей Юльевич. Какие же услуги? Это наше общее дело...
— Тоже верно. Не обижайтесь: суть не в словах.
— Петрович не собирался возвращаться сюда?
— Пока нет. Сибирский областной комитет РКП (б) командировал его на Дальний Восток... Будем работать с вами. Не возражаете?..
В последних числах июня Тарова вызвал Зубковский. Ермак Дионисович, зная солдафонскую натуру полковника, представился ему по полной форме. Зубковский поднял тяжелые веки и угрюмо посмотрел на Тарова.
— Звонили из Читы, — сообщил он, — тебя атаман требует. Чего это ты так приглянулся его превосходительству?
Ермак Дионисович предпочел отмолчаться.
— Попутно, — продолжал Зубковский, — отвезешь пакет. Туда идет бронепоезд «Мститель», тебя захватит. Я договорился.
— Слушаюсь, господин полковник!
...Тарову уже не раз приходилось встречаться с атаманом, довольно часто навещавшим беспокойный «второй район». Чем ближе узнавал Ермак Дионисович своего покровителя, тем больше убеждался в том, что за маской любезности и развязности, которую Семенов напяливал на себя в Петрограде, скрывается злобной и мстительный человек.
Через Тарова проходили многие приказы и распоряжения Семенова. В них предписывалось «стирать с лица земли» целые села, «уничтожать поголовно» сотни крестьян только за то, что они как-то выразили сочувствие рабоче-крестьянской власти или накормили своего земляка-красного партизана.
Ермака Дионисовича настораживал и приводил в замешательство насмешливый взгляд Семенова. Казалось, атаман знает, кто такой Таров, и только до поры до времени терпит его. Иногда думалось: может быть, сам он не умеет скрыть своей жгучей ненависти к Семенову, и тот догадывается о его подлинных чувствах.
На этот раз Семенов был в добром расположении. Он принял Тарова попросту, пригласил сесть в кожаное кресло.
— Но, студент, однако, придется тебе переезжать в Читу. Ты надобишься мне.
— Всегда готов, ваше превосходительство.
— Одобряю твою готовность, — сказал Семенов и посмотрел на Тарова насмешливым взглядом. Ермак Дионисович спокойно выдержал взгляд атамана. — В одиннадцать часов состоятся переговоры с японцами, прибудет командующий японскими войсками в Сибири генерал Оой. Ты будешь за переводчика...
— Благодарю за доверие, ваше превосходительство.
В секретных переговорах участвовали Семенов, его ближайший помощник Башкеев, Маримото Оой и генерал-майор Огата — командир отряда японских войск в Забайкалье.
Речь шла о создании правительства Российской восточной окраины. Семенов добивался создания военной диктатуры. Разумеется, диктатором он рассчитывал стать сам. Японские политики в то время вели двойную игру: с одной стороны они всячески поощряли властолюбивые устремления атамана; с другой — принимали все меры к тому, чтобы не допустить образование какой бы то ни было твердой власти на Дальнем Востоке. Они полагали, что такая власть сплотила бы силы русской буржуазии и подорвала господство Японии. Они заигрывали и с Семеновым, и с Колчаком, тайно натравливая их друг на друга.
Читать дальше