Артур Гафуров - Учитель Истории

— Воистину воскресе…

Здесь тоже было темно, хоть глаз выколи. Дрожащей рукой, все еще не веря, что меня больше не сжимают объятия «шкуродера», я извлек из кармана фонарь, нажал на кнопку… Так, все понятно. Еще один каменный мешок. Потолок низкий, даже в полный рост не встать. Дальше придется на четвереньках.

И тут я понял, что больше не могу пошевелиться. Этим последним рывком мой организм исчерпал все оставшиеся и без того немногочисленные ресурсы. Я откинулся на спину, прижавшись затылком к холодным камням, закрыл глаза и погрузился в некое подобие дрёмы. Опасности нет, пульсировал разгоряченный мозг. Опасности нет, отзывалась истерзанная, измотанная плоть. Опасности нет. Больше нет. Что бы там не случилось дальше — я выживу. Я вернусь домой. Десять минут назад меня готовились прикончить, отправить в небытие — а теперь я вне их досягаемости. Достаточно просто больше никуда не идти. Просто отсидеться здесь, пока все не закончится.

А Женя? Он сейчас с Геликом и его бойцами снаружи. Возле деревни. Если повезет, можно их перехватить. Навести силовиков. Но где деревня, где силовики… Где я сам? И где тот Женя, которого я знал и к которому, несмотря на все его чудачества, относился с такой искренней симпатией? Нет его. Как нет и той дружбы, что нас связывала. Он продал ее Юрьеву вместе с самим собой. Нет, нет, нет. Я никуда не пойду. Он выбрал свою судьбу. Добровольно. И это он затащил меня в ад, из которого я только что выбрался. Он и его драгоценный Юрьев. Чертов Юрьев, будь ты проклят. И Ааронов тоже. И громобои. И Женя.

Гори всё огнем. Моя война закончилась.

— Да чтоб вас всех черти драли!

Я попытался подняться. Получилось только со второго раза. Где здесь выход? Здесь должен быть выход… Я чувствовал легкий сквозняк! Как же тут низко, не распрямиться даже. Ну, Сизов, как только я доберусь до тебя, то лично скручу голову с плеч. И пусть потом кто угодно доказывает, что так неправильно, что нужно было по-другому. До этих говорунов тоже доберусь. Вот оно!

Несколько неплотно подогнанных друг к другу уже порядком подгнивших досок. От них отчетливо веет холодом. Снаружи не пробивается свет, видимо, с той стороны всё надежно замуровано и замаскировано. Но это не страшно. Один удар ноги — и… Ладно, два, три, четыре удара, еще пятый для надежности — и вот он, путь на поверхность! Небо! Облака! Снег! Мороз! Боже, я рад даже морозу! Правда, пальцы рук без перчаток тут же стали немножко коченеть, но ничего, перетерпим. Единственный плюс пещер — если у этих сырых темных нор вообще могут быть плюсы — это стабильная температура. У каждой своя, но всегда неизменная. Круглый год, вне зависимости от месяца, времени суток и погоды. Три-пять градусов, не больше, но и не ниже.

Хотя, это всё лирика, а сейчас нужно сориентироваться на местности.

Я оказался на вершине речного откоса, составленного из вековых глыб известняка, которые под собственной тяжестью за миллионы прошедших лет спрессовались в единый грязновато-серый массив. Неумолимое время потихоньку брало свое, и сейчас этот массив начинал раскалываться на части: в породе образовались многочисленные трещины и разломы. Один из таких разломов и был замаскированным проходом в убежище громобоев. Передо мной простиралось широкое заснеженное пространство, местами отсвечивающее синевой и упиравшееся в стену густого хвойного леса на противоположном берегу водоему. Обзор был просто шикарным, на несколько километров вокруг, но только в одном направлении — за реку. Людей я не заметил, как и каких-либо признаков человеческого жилья. Далеко ли отсюда до деревни Злобино, про которую говорил Женя? И главное — в какую сторону?

— Так, спокойно, — вслух сказал я самому себе. — Если здесь не происходит ничего интересного, значит, следует просто сменить локацию. Или найти место повыше.

Под «местом повыше» подразумевалась одна из нескольких высоченных корабельных сосен, что росли неподалеку, вонзив свои вековые корни в самую макушку откоса. Если честно, я не очень люблю высоту, особенно когда под ногами нет твердой опоры. Но сейчас выбирать не приходилось. Колючие, шершавые ветви больно впились в руки, к лицу потянулась желтоватая немилосердная хвоя, сверху за шиворот посыпался снег — ничего, терпимо. Проклятое ружье, для удобства закинутое за спину, цеплялось за все, что только было можно, пару раз из-за него я чуть было не сорвался, но тоже как-то обошлось. Каждые несколько метров делал небольшую паузу: переводил дыхание, осматривался по сторонам. До самой верхушки добраться не получилось (да я и не смог бы: и без того вымотался, как каторжник в каменоломне), но уже на середине подъема передо мной открылось нечто весьма и весьма занимательное.