Хэммонд Иннес - Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

— Жаль, — покачал головой я. — Если бы мы это узнали…

Я думал обо всех людях, мечтающих прибрать к рукам залежи торита. «Би Эм энд Ай» был не единственным концерном, производящим новые сплавы на основе торита.

— Он как будто что-то предчувствовал, — прошептал сэр Клинтон. — Иначе зачем бы он стал цитировать эти строчки Руперта Брука?

— В самом деле, зачем? — согласился я. — И зачем ему понадобилось сразу вслед за этим пойти и умереть на Йостедале?

Больше всего меня озадачило именно это. Фарнелл провел в горах Норвегии почти всю свою жизнь. Еще мальчишкой он ходил туда в походы. К двадцати годам он знал их лучше большинства норвежцев. И все то жаркое лето в Родезии он говорил почти исключительно о них. Норвегия была его Эльдорадо. Всю свою жизнь он посвятил поиску минералов в покрытых ледяной корой каменных цитаделях Скандинавии. И своего партнера он надул ради того, чтобы финансировать геологоразведочные экспедиции в Норвегию. Это выяснилось уже на суде. Я обернулся к сэру Чарльзу.

— Мы говорим о человеке, который выпрыгивает на полном ходу из поезда, а затем становится активным участником сопротивления. Вас не удивляет то, что он выжил после столь нехарактерных для него действий, а потом взял и погиб в привычной ситуации в местах, которые знает как свои пять пальцев?

Сэр Клинтон улыбнулся и поднялся на ноги.

— Он умер, — ответил он. — И говорить тут больше не о чем. Но перед смертью он кое-что обнаружил. Отправляясь на Йостедал, он знал, что его жизни угрожает опасность. Этим объясняются и присланный кусок руды, и записка. Где-то в Англии живет человек, который ожидает этот образец. — Он сложил газетную вырезку и сунул шкатулку с образцом торита обратно в карман пальто. — Нам необходимо выяснить, что именно он обнаружил перед смертью. — Он помолчал. — Сегодня понедельник. Ульвик — наш норвежский представитель — уже в пятницу будет во Фьерланде. Выясните все что можете о том, как умер Фарнелл, почему он был на Йостедале и, прежде всего, где он добыл этот образец торита. Излишне упоминать, что нашему представителю поручено покрыть все расходы, которые вы понесете в Норвегии. А мы не забудем, что в этом деле вы представляете нашу компанию как вольнонаемный работник.

Похоже, он не сомневался в том, что я изменю планы. Это не на шутку меня разозлило.

— Послушайте, сэр Клинтон, — произнес я, — я не нуждаюсь в деньгах, и вы забыли, что завтра я отправляюсь в Средиземное море.

Он обернулся в дверях каюты.

— Какая вам разница, Гансерт, куда плыть — в Средиземное море или Норвегию? — Он схватил меня за локоть. — Нам нужно, чтобы туда добрался человек, которому мы можем доверять, — произнес он. — Человек, знавший Фарнелла, и к тому же специалист по этим металлам. А самое главное — нам нужен человек, который понимает всю срочность и важность этого дела. Фарнелл умер. Я хочу знать, что он обнаружил незадолго до смерти. Я предлагаю вам цель для вашего плавания и необходимое количество иностранной валюты для вас лично. — Он кивнул и снова шагнул к двери. — Подумайте об этом, — произнес он, покидая каюту.

Я колебался. Он уже поднимался по трапу.

— Вы забыли газету, — напомнил я ему.

— Возможно, вам захочется ее почитать, — ответил он.

Я вышел вслед за ним на палубу.

— Удачи! — произнес он, поднимаясь по железной лестнице на причал.

Я стоял, провожая взглядом его высокую сутулую фигуру, пока она не затерялась среди пакгаузов. Вот чертов тип! Еще не хватало, чтобы он ломал все мои планы! К черту его и его предложение — я все равно отправлюсь туда, где светит солнце, где тепло и все цветет. А потом я подумал о Фарнелле и о том, как он обнаружил пласт меди в месторождении, которое все считали выработанным. Ну с какой стати ему взять и вот так просто погибнуть на леднике?

— Чего хотел этот парень? — ворвался в мои размышления голос Дика.

Я вкратце рассказал ему о том, что произошло.

— Итак? — поднял брови Дик, когда я закончил. — На какой курс мы теперь ложимся? Средиземноморье или Норвегия? В его голосе слышалась горечь, как будто он уже смирился с разочарованием. Для него Норвегия была холодной и темной страной. Он мечтал о солнце и новых возможностях.

— Средиземноморье, — неожиданно решился я. — С поисками металлов покончено. — Ветер игриво гудел в снастях. Совсем скоро нам предстояло валяться на палубе, плавать в море и пить вино. — Сходи позаботься о том, чтобы цистерна с водой подошла к нам до того, как начнется отлив. Иначе мы останемся тут лежать в грязи, — поручил ему я и, развернувшись, вернулся в каюту. Остановившись у иллюминатора, я наблюдал за тем, как по реке, пользуясь отливом, спускается баржа. Почему все-таки Фарнелл умер на Йостедале? Этот вопрос не шел у меня из головы. Во время войны он, скорее всего, жил в горах. Он знал ледники как свои пять пальцев. Я покосился на стол. Газета, которую оставил на нем сэр Клинтон, все еще была там. Я читал заголовки, не понимая ни слова. Я думал о записке Фарнелла. Коль я погибну… Зачем ему понадобилось это цитировать?