Барбара Хэмбли: Князья Преисподней

— Спасибо, — Эшер чувствовал себя полностью вымотанным. Все мысли и чувства покинули его, он знал лишь, что Лидия жива и невредима.

А Исидро наконец мертв.

Юный рядовой Сэки, чье лицо покрывала меловая бледность, подкатил автомобиль к тому месту, где переулок Большого тигра выходил на берег озера. Эшер поднялся на невысокий склон, разбивая каблуками смерзшийся песок, осторожно положил Лидию на заднее сиденье и прикрыл ее найденным там же пледом. Карлебах, все такой же суровый и непреклонный, молча сел рядом с водителем, держа в руке дробовик.

«Ему есть из-за чего сердиться», — устало подумал Эшер, прикрыв глаза. Он поступил правильно, по законам божеским и человеческим, и не услышал ни слова благодарности. Никто не посочувствовал старику из-за смерти человека, которого он любил как родного сына. Хуже того, его предал друг, который, по его мнению, все больше и больше поддавался обманным вампирским чарам.

Неудивительно, что он спустил курок, пусть даже Исидро спас Лидии жизнь. Застрелить Исидро значило принести освобождение, вырвать Эшера и его жену из-под власти вампира.

Он прав. Эшер откинулся на кожаную спинку сиденья. Лидия лежала, положив голову ему на колени, и ее спутанные волосы под его ладонями казались влажным шелком. Она жива. Она невредима. Карлебах прав.

Мысленным взором он видел, как изгибается тело Исидро, когда в него входит заряд серебряной дроби. На белой рубахе выступает кровавое пятно, бесцветные волосы тонкой паутиной падают на изможденное лицо, покрытое шрамами. Бесстрастное, холодное лицо, на котором не отражается ни боль, ни радость, ни гнев, ни сожаление. Лицо диковинной статуи, изваянной из слоновой кости, воздуха и времени.

А потом Исидро упал в ледяную черную воду.

В небытие. В смерть. В ад. Куда ведут тысячи, десятки тысяч и сотни тысяч железных ступеней…

На следующий день Карлебах сообщил, что он поменял билет и вместо того, чтобы вместе с Эшерами отправиться домой на «Ровенне» в конце месяца, уже на следующей неделе отплывет из Шанхая на борту «Лиллибуро».

В ночь на двадцатое ноября Эшеру приснился дон Симон Исидро.

В компании Элен и Миранды он проводил ребе Карлебаха на шанхайский поезд; Лидия по-прежнему не выходила из своей комнаты. Он предложил учителю поехать вместе с ним, а когда тот отказался (сославшись на то, что миссис Эшер нуждается в поддержке мужа), договорился с Пэй Чжэнканом, посольским клерком, который согласился присмотреть за Карлебахом в дороге и проследить, чтобы тот в целости и сохранности добрался до своего корабля. На платформе профессор обнял его, и Эшер ощутил, насколько немощен и слаб его друг, казавшийся таким несгибаемым и твердым. Карлебах прошептал его имя, и он ответил: «Спасибо». Уточнять, за что он благодарит старика, Эшер не стал. Оба они знали, инстинктивно чувствовали, что никогда больше их отношения не станут прежними.

В Посольском квартале началась неделя сенсаций. Сразу за известием о теле сэра Гранта Хобарта, обнаруженном в сгоревшем имении пресловутой госпожи Цзо («Не могу сказать, что меня это сильно удивило», — прокомментировала новость Аннетта Откёр) последовало чудесное воскрешение Эшера («Нет, не имею ни малейшего понятия, в чем там дело…») и грубоватые извинения, принесенные мистером Тиммсом от имени посольской полиции («Из Лондона пришла телеграмма, где сказано, что обвинение — полная ерунда… нет, больше там ничего не было…»). «Ну надо же», — ответил на это Эшер, старательно изображая недоверчивое удивление.

Но все эти события меркли по сравнению с появлением пяти китайцев — предположительно, родственников посольских слуг, хотя подтвердить их личность никто не смог, — и обнищавшего американского художника по имени Джонс, которые пришли в полицейский участок и независимо друг от друга поклялись, что в ночь на двадцать третье октября видели Ричарда Хобарта в разных местах, и на нем был галстук, который никоим образом не походил на орудие убийства. Более того, обнаружился рикша, который привез Ричарда к Эддингтонам. На превосходном английском (как оказалось, до переворота он преподавал язык в Императорском железнодорожном колледже в Шаньхайгуане) он заявил, что когда он доставил молодого человека, мертвецки пьяного, к садовой калитке, тело Холли Эддингтон уже лежало на дорожке. Его наниматель посмотрел на мертвую девушку, всхлипнул: «Ох, Холли, кто же это так…» — и потерял сознание. Господин Кун попытался привести его в чувство, но вынужден был скрыться, когда из дома начали выходить гости.