Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

– Гриманд нас одурачил, – повторил Пикар.

– В таком деле, Кристьен, человек, который предаст за деньги, предпочтительнее того, кто движим состраданием или страстью. С первым все разногласия разрешит золото, вопрос лишь в количестве – в данном случае небольшом. Но страсть не измеряется числом. Страсть подобна огню: ненадежное оружие, опасное для того, кто его применяет, но очень опасное и для других. Для того чтобы изготовить мушкет и порох, а затем выстрелить, требуются изобретательность, дисциплина, труд, время и деньги – врага же может уничтожить и простой огонь.

– Какого врага? Мы уже ведем войну.

– Инфант продаст Ла Пенотье?

Кристьен вспомнил свой визит в убогую лачугу Магдалины. Выражение лица девочки убедило эту шлюху, ее мать, что Гриманд влюбился в Карлу.

– По всей видимости, нет. Он попал под очарование Карлы. В этом убеждены эти ничтожества. Все трое. Мы имеем дело со страстью. Сильной. Но Гриманд – идиот.

– Отбросы общества, – впервые подал голос Доминик. – Они обитают в трясине жадности и бессмысленных преступлений. Эти мерзавцы ни на что не способны. Я бы советовал очистить от них улицы Парижа. Пора уже.

Марсель, как обычно, не обратил внимания на слова сына.

– Девчонка единственная, кто видел Ла Пенотье в Кокейне? – уточнил он.

– Да, – ответил Пикар.

Старший Ле Телье задумался.

– Я бы не стал особенно полагаться на слова десятилетней проститутки, мать которой ненавидит Гриманда, – сказал он. – Возможно, он влюблен без памяти и давно сошел с ума, но он не дурак. Один раз он нас уже удивил. Я должен быть уверен, что Ла Пенотье в Кокейне. И услышать это нужно от самого Инфанта.

– Как же это сделать?

– Ему должны немалые деньги. Немного найдется людей, которые откажутся забрать причитающуюся им плату. Отправляйся в «Волынщика» и жди его.

Кристьена не очень обрадовала перспектива провести послеобеденное время поблизости от Папы Поля.

– Гриманд меня не знает. Он не станет со мной откровенничать.

– Пусть Поль вытащит из него сведения. Любым способом – заплати ему, сколько попросит. Инфант прямо не скажет, но ты должен понять, что он имеет в виду. Если к шести часам Гриманд не объявится, пусть Поль пошлет за ним.

– А почему он должен прийти?

– Поль уговорит даже гадюку спрятать свои ядовитые зубы. А затем сдерет с нее шкуру и заставит проглотить собственный яд. Об остальном он позаботился?

– Обещал пятерых, самых лучших. Когда будут новости, сообщит.

– Только не сюда. Поль не должен знать, что я в этом замешан.

– Конечно, нет. Ни в коем случае. Он пошлет Бонифация.

– Я не уверен, что Тангейзер вернется в церковь, и поэтому объявил его в розыск. Ни обвинений, ни ордера на арест – просто пропавший дворянин. Если лиса затаится, этим пятерым придется устроить ловушку в другом месте.

– Тангейзер не тот человек, чтобы прятаться, – сказал Доминик. – Хотя в нем есть что-то от лисы. А он не может обратиться за помощью к своим братьям из Тампля?

– Зачем? И вообще, каковы его намерения? Он же думает, что его жена мертва.

Марсель встал и подошел к окну. Воцарилось молчание.

– Этот человек жесток и безжалостен, – добавил затем лейтенант по уголовным делам. – Но его действия невозможно предвидеть. В таком состоянии, после тяжелой утраты, любой человек непредсказуем. Он может стоять на коленях в церкви, сидеть в таверне или развлекаться в каком-нибудь борделе. Возможно, он убивает гугенотов. Или даже ищет злодеев, виновных в смерти его жены, хотя об этом мы бы знали. Но в Тампле его не было, а если он попытается туда попасть, нам сообщат. А пока наша главная задача – захватить Ла Пенотье. Но Шатле в этом не участвует.

Старший Ле Телье отвернулся от окна и снова сел на стул.

– Доминик, поговори с Крюсом и Гарнье, – велел он сыну.

– В Кокейне нет гугенотов, – отозвался тот.

– Но в этой преисподней есть знатная католичка, истинно верующая – так ты ее представишь – и ожидающая ребенка. Ее похитили безбожные преступники, воспользовавшись тем, что наши верные и преданные капитаны были заняты, исполняя Божий промысел. «Пилигримы» – ее единственная надежда на спасение. Они воодушевятся – и не откажутся помочь. Бернар Гарнье увяз во всем этом так же глубоко, как и мы. Упомяните Матиаса Тангейзера. Благодарный муж – это убедительный аргумент. Понятно, Доминик?

Младший Ле Телье кивнул.

– Ты обеспечишь максимальное количество ружей – разумеется, за плату и не пренебрегая официальными обязанностями во дворце. Выбери тех, кто не станет болтать.