Ни летом, ни зимой не поддался бы Коляня на эту авантюру. Осенью его тянуло на приключения.
Он шел по Пушкина к центру. В первом же «комке» разменял несколько пятисоток, купил пачку длинных коричневых сигарет «Дэнхилл». Он не курил, но на этот раз изменил свое муправилу — аромат прекрасного табака совсем не то, что дымпрокисшей «Примы», хотя для курильщика…
— Вы позволите даме закурить?
Он остолбенел. Перед ним стояла старуха, увенчанная немыслимой высоты чалмой, разукрашенная, как театральная афиша, в платье, за которым тянулся на полметра, подметая магаданскую пыль, шлейф, сшитый из разноцветных лоскутов.
Наряд дополняла столетняя облезшая песцовая муфта, из которой, как желтая бородавчатая змея, требовательно выползла тонкая рука.
«Сумасшедшая!», — мелькнула у него в голове.
— Перед Вами баронесса Магаданская, что же медлите, граф!
«Граф» поперхнулся дымом, бросил в ладонь баронессы пачку и позорно сбежал.
— Мерси, граф! — неслось вслед. — Вы не хотите, чтобы я Вам предсказала судьбу? Она будет…
Остаток фразы унесло налетевшим порывом, и Коляня был этому рад. Тоже мне, пифия нашлась.
— Бар номер один, — прочитал Коляня на вывеске и с любопытством заглянул.
В коктейль-холле, так он именовался, было пустынно: видно, основные часы работы приходились на ночь. На невысоком подиуме полуголые мужики пытались изобразить какое-то подобие медленного танца.
Откуда-то с высоты лилась мелодия незнакомого Коляне шлягера:
О сколько золота в распадках Колымы
За десять лет намыли с братом мы!
Собачья работа, нам отдохнуть охота…
Вот наконец-то выдали Законные рубли.
И покатили мы по трассе в Магадан —
Пятьсот км по перевалам, сквозь туман.
Вот позади распадки,
А значит, все в порядке.
Ну здравствуй, серо-каменный
Любимый Магадан!
Дослушав песню, Коляня прошел в зал. Молодая женщина, протиравшая мебель, нестрого на него прикрикнула:
— Закрыто, не видишь, что ли…
— А эти что делают?
— Стриптиз разучивают, — фыркнула уборщица. — Ой, смех один. Такие бугаи хозяйством перед людьми трясут. А ведь есть бабы — смотрят. А ты знашь, милок, сколько билет сюда стоит входной? Тыща!
Тут она внимательно посмотрела на Коляню, оценив его рост и стать, и спросила с ехидцей:
— А ты, что ль, никак наниматься? Так ихний главный придет позже… если хочешь, я тебя проэкзаменую.
— А в чем экзамен-то? — невольно подлаживаясь под ее игривый тон, спросил Коляня.
— А вот в этом, — неожиданно женщина провела рукой по его мотне. И не просто провела. — Пойдем ко мне.
Коляня восстал.
— Чего взять? — голос у него неожиданно осип. Женщина была молодой и симпатичной, грех было отказывать и ей, и себе.
— Да чего хошь, если при деньгах. Нет — в «комке» не бери, дорого — вот «Гастроном» рядом.
Однокомнатная квартирка женщины, звали ее Галя, оказалась недалеко. Было чисто, тихо, пахло какими-то цветами.
В прихожей заметил Коляня детские кроссовки.
— Сын, — пояснила хозяйка. — Он до трех в школе.
И тесно прильнула к нему.
Страсти не было. Была просто жажда истосковавшихся по любви людей. И они ее утолили. Почти молча.
Потом сидели за столом, и Галя разговорилась.
— Ты не осуждай меня, ладно? Я, как мужик по пьяни повесился, уже почти три года одна. И наверное, одна и останусь. Хорошие-то кобели все на привязи, а всякая шваль мне не нужна. Ты-то хороший, да не для меня. Но спасибо и за эту… встречу.
Надо было уходить. Коляня потоптался у порога, подумал, протянул хозяйке пятисотку.
— Что ты, что ты! — отшатнулась она. — За кого ты меня принял.
— Конфет сыну купи.
Коляня бросил бумажку на тумбочку и вышел. Галя высунулась в приоткрытую дверь, крикнула:
— Коля, ты поосторожней с деньгами-то. Сейчас у нас за рупь убить могут.
И совсем уж безнадежно:
— А то заходи, а…
Он в прощальном жесте поднял руку.
Вышел к Ленина, и тут у книжного магазина его поразила громадная пивная бутылка, как дирижабль, болтающаяся на расчалках. Пиво «Тенькинское».
— Ну ёж твою, — пробормотал он. — Уже и книжный магазин пивом стал торговать.
Он внимательно оглядел улицу и не узнал ее. Все нижние этажи домов были заняты под магазины, конторы, ателье, банки. Вывески на русском, английском сияли золотом, переливались лазурью, сверкали нержавеющей сталью. Встречными потоками катились джипы, «короллы», «тойоты» и прочие сверкающие иномарки. Улица основателя революционного учения дышала богатством и самодовольством.
Читать дальше