Наталья Крудова: Сиамская овчарка

На автобусной остановке возле парка скопилось много народу. Журка туда. Ходит между людьми, разглядывает. У одного одежду клювом потрогает, качество материи проверит. Другой жмётся от страха, такого Журка обязательно клюнет. Не любит трусов.

Пора лететь на рынок. Там он не унижается, не просит — сами дают. Кусочек свежего мяса можно съесть, а вот это мясо, извините, ешьте сами. Сегодня на рынке что-то новенькое: приехал восточный человек. Целый ящик мочалок привёз. Часть разложил на прилавке, красиво разложил, мочалки жёлтенькие, на цветы похожи. Пока восточный человек покупателей медовым голосом зазывал, Журка сзади к ящику подкрался. Быстренько одну мочалку за другой из него повыкидывал. Тоже разложил. Ветер мочало треплет, плавно колышет. Журка не выдержал — красота-то какая, запрыгнул на мочальный ковёр и ну выплясывать. Всё запутал. Хозяин кричит: «Что за город, птицы ходят, безобразничают!» А вокруг все со смеху помирают. «Чего смеётесь! — кричит. — Сдать его надо куда следует, весь товар разбросал!» Журка не любит, когда кричат, вмиг на обидчика налетел, клювом, как пикой, колет, крылом бьёт. Не выдержал продавец мочалок, под прилавок залез.

Очень любит Журка спорт. Стадион. Беговые дорожки. Соревнования между школами. Массовый забег. А вот и Журка стоит в стороне, скромненький такой, его и не видно. Но подождите, скоро увидите.

Старт. Выстрел. Бег с препятствиями. Журка рядом с дорожкой бежит (она пока вся народом забита). Прыгают ребята через барьеры, и Журка одновременно через воображаемые препятствия перескакивает. Ему-то хорошо, крыльями помогает, а перед самым финишем дорожка свободнее стала, Журка решил: хватит в стороне быть. На дорожку вылетел, бежит первый, пыхтит от волненья, как бы не обогнали. Мешает ведь, и зло берёт, да что с ним сделаешь…

Кошку или собаку на территорию Дома пионеров не пустит — мало ли что эти проходимцы натворить могут. Перья распушит, чтоб грозней казаться, коршуном налетает. А однажды много собак в гости нагрянуло. Журка голову вверх поднял, гордо, чтобы не показаться трусишкой, бочком, бочком, как бы между прочим, подошёл к людям, презрительно посмотрел на них. «Я вас же оберегаю, а вы смеётесь». Собачьих гостей выпроводили, а обиженный Журка с достоинством, ни на кого не глядя, удалился домой.

Только один раз не ночевал Журка дома. Подарили юннатам аистиху. Красотка — хоть куда. Ребята за друга рады, — вот, думают, Журке счастье привалило, хорошая невеста. Журка вернулся под вечер. Увидел этакую красавицу в своей клетке и голову опустил. Повернулся, взлетел на колокольню — там и спал. Только на другой вечер домой вернулся. Аистиху выпустили ещё утром. Но Журка дня два на ребят не глядел — это надо же, верного, испытанного товарища променять, на кого? На франтиху.

Журка дома. Тут всего две маленькие, тесные комнатки. Вплотную друг к другу стоят клетки с открытыми дверцами. Но никто никого не обижает. Вернулись с прогулки весёлые белки. Уютно сопит на сене енот. А у Журки и тут забота: надо следить за маленьким косулёнком Яшей, ему скоро будет пять месяцев и он совсем глупый. Вот и сейчас стоит и гадает — съесть кактус или лучше в аквариум забраться. И невоспитанный совсем, в кормушку с ногами забирается, пачкает где попало. Следит Журка-нянька, а у самого глаза слипаются — устал за день.

Зимой Журку выпускают только в оттепель. Вот и сейчас выпустили и уже волнуются. Скользко, а он может опуститься на дорогу перед машиной. Волнуются шофёры, тревога в глазах детей и взрослых. Это, наверное, очень хорошо, когда люди волнуются за чью-то судьбу, пусть даже за птичью.

Седой бобёр отодвинул лапой кусок коры, прибитый ветром к ивняку. Кора, не выдержав нажима, треснула и рассыпалась, выдохнув прелью. Бобёр сел, подперев тяжёлое тело плоским хвостом, и прислушался. Всё спало. Даже листья молчали.

Он перебрал взглядом прутья, выбрал самый прямой и гладкий, потрогал лапами, согнул и, убедившись в его прочности, скусил. С прутом в зубах пошёл к камышам, касаясь брюхом земли.

Седой жадно поглядел на сочные стебли камыша, вошёл в их заросли, повернув голову набок, чтобы концы прута не стучали. По ровному болоту он вышел к каналу. Положил свой прут в кучу других. Послушал тихие всплески. Это бобриха с бобрятами сплавляли в реку пруты и ветки — запасы на зиму.