Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители

Героическим делом для кота оказалась ловля змей. Он бесстрашно их умертвлял и с удовольствием ел. Иногда, сытый, приносил добычу домой. Нередко змея еще шевелилась, и Василёк забавлялся с нею игрой. Не ясно, был ли он невосприимчив к яду или ловкость помогала ему избегать змеиных укусов, но ловля гадюк и ужей, кажется, доставляла коту наибольшее удовольствие.

Грозный жилец усадьбы Агафьи Лыковой.

Мы с другом, проезжая этой весной по мещерским лесам, решили заехать в скит старовера – сфотографировать кота-змеелова. Но, наводя справки, узнали: сгинул где-то в лесу Василёк. Отшельник считает, что верного друга его украли. Но это сомнительно – кому придет в голову забираться в мещерские дебри и красть кота. Скорее всего, «маленький тигр» сложил свою буйную голову, встретив охотника посильнее себя. Это мог быть филин. А может, с ружьем человек: кот-разбойник в лесу – существо нетерпимое.

А этот вот хмурый нелюдимый котяра «квартирует» у таежной отшельницы Агафьи Лыковой. Семья староверов бедствовала без кошек – бурундуки и мыши опустошали посевы ржи и гороха. Первая просьба к геологам о помощи была такая: одарите солью и привезите ради бога кошек. Привезли на лодке сразу то и другое.

Я познакомился с Лыковыми, когда в усадьбе кошек было уже полдюжины. С грызунами они расправились скоро, а потом наступил для кошек «великий пост»: еда с огорода – картошка, горох и репа – мышеловам не подходила. И стали они похожи на слежавшиеся валенки. Кое-что добывали кошки в тайге, но заботы о котятах удерживали их возле избы. Кот же с таким житьем мириться не захотел и подался в тайгу. Белки, рябчики, мыши и содержимое птичьих гнезд – все было доступно мрачному хищнику, появлявшемуся у избы только с приходом зимы, да еще на свидания с кошками. От людей он отвык и особо страшился любого нового человека. Мне труда стоило сделать снимок этого дикаря. Помогла банка мясных консервов, к которой добраться можно было только по специально положенному шесту.

Дичающих летом кошек в лесу встречаешь нередко. Ведут они себя, как бандиты. Но на пороге зимы нрав их меняется, возвращаются к человеческому жилью. «Выпадет первый снежок, и они тут как тут – голов семь-восемь сбиваются на кордоне. Забираются на чердак, лезут на сеновал, таятся в сарае. Однажды через трубу прямо в кастрюлю одна угодила», – так курский лесник жаловался на кошек. Я попросил припомнить хоть один случай, чтобы кошка осталась в лесу на зиму. «Что вы! Не выживет!» – был ответ.

Но вот удивительный случай: кошка перетерпела зиму в лесу, причем не мягкую зиму и снежную. В Окском заповеднике при учете зверей по следам обратили вниманье на странные отпечатки лапок. Гадали: кто бы мог быть? Странный след встречался еще не раз, но никто не подумал, что это кошка.

Ее увидели в половодье. Весной леса у Оки заливаются на громадных пространствах. И лишь «горы» остаются сухими. Горами зовут тут маленькие незатопляемые островки суши. На одних спасаются зайцы, еноты, лисы, на других токуют тетерева. Тимошкина Грива – как раз такой островок. Орнитологи заповедника загодя поставили на «горе» шалаш и очень надеялись понаблюдать из него токовище. Но тетерева почему-то на остров не опускались. Что-то мешало тетеревиным свадьбам. Стали оглядывать островок и обнаружили кошку.

Утром мы сговорились посетить Тимошкину Гриву. Это была полоска суши с желтой прошлогодней травой и соломенным шалашом. Кругом в воде – ветлы, дубы и липы. Взлетели с деревьев тетерева. А где же тот, кто мешает им токовать на земле? Оглядели остров, оглядели шалаш. Никого. Еще раз прошлись по суше. Чудеса в решете! Исчезла куда-то кошка. Пожимая плечами, уже направились к лодке, как вдруг у самой воды под наклоненным пучком прошлогодней травы мы увидели кончик хвоста. Он чуть подрагивал. Поняв, что ее обнаружили, кошка пулей метнулась поперек суши, кинулась в воду, поплыла и уже с дерева глянула желтыми злыми глазами. Это был пушистый темно-серого цвета зверь, одичавший в лесу совершенно.

Мы поискали на острове перья и не нашли. Видимо, пищей зимой и теперь, в половодье, служили домашнему дикарю мыши. Это обстоятельство смягчило приговор, который обычно выносят одичавшим собакам и кошкам. Да и жалко терпящего бедствие. Потоптавшись, решили кошку не трогать. Это был маленький мимолетный конфликт чувства и долга, которые часто борются в человеке.