Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители

Момент надежды.

Все это мы знали до того, как бросить якорь на Ахтубе. И, разбивая лагерь, увидели прибитую на старый тополь картонку со словами к нам, приехавшим на обжитое место: «Мужики, ловится только плотва и густёрка» (мелкая, плоская, как фанера, рыбешка, похожая на леща). Забросив удочки, мы убедились в правдивости оставленного посланья. На сковородку рыбы мы все-таки наловили и легли спать, памятуя о мудрости: утро вечера мудренее.

Зарею утренней Ахтуба нас одарила таким же уловом, как и вечерняя. Похлебав ушицу, надули мы лодку и отправились «инспектировать» реку. В полукилометре Ахтуба, как мухами, была обсижена надувными, как наша, лодками. Догадались: там яма, сазанов и сомов, ясное дело, таскают там. Увы, как везде, неразговорчивые рыболовы показали садки с уловом, лишь чуть превышавшим наш, – плотвицы, окуни, густера.

Вблизи ямы был натянут канат через реку, вдоль которого три раза по часу в сутки ходил паромчик по виду времен царя Ивана, покорявшего Астрахань. Железным крючком паромщик цеплял канат, и на ручной тяге скрипучий металлический короб перетаскивал на хутор в Займище гостя с его «Жигулями» или местного пастуха с осликом и собакой. Памятуя, что паромщик – лучшее справочное бюро на реке, мы подплыли с ним поболтать. Житель хутора Клоково Николай Федорович Савин улыбнулся нашим расспросам: «Было. Все было, да сплыло. Я вот даже удочки на реку не беру – веселей в бочаге Займища поймать «душмана» (помесь карася с сазаном) – рыба некрупная и, как говорят, «не спортивная», но вкусная».

Полчаса говорили мы с Николаем Федоровичем. По его мненью, и в Волге, и в Ахтубе рыбы в последние годы уменьшилось больше чем в половину. Причина: бесконтрольная ловля всеми возможными средствами и в несколько раз за последнее время выросшее число приезжих удильщиков. Ахтуба сделалась «модною речкой» и стала жертвой своей популярности. Рыбу не только вылавливают, но и пугают ревом моторных лодок и всяких летающих по водам новинок, в частности, скользящими по поверхности «мотоциклами». Некогда тихая и уютная Ахтуба стала шумной, полной всяческой суеты. А рыба шума не любит. Масса приезжих тонкостей ужения рыбы не знает и, посидев две-три зари на воде, бросает удочки, берется за сеть и «просто тут на воде отдыхает», делая реку еще более шумной.

Прибавим к этому обилие всякого рода кемпингов, пансионатов, «домов рыбака» и приютов ценою в две тысячи за день. В них все городские удобства и, кроме того, естественно, ресторан, костер, где можно самому приготовить уху. Не поймал рыбы – беда небольшая, тебе за особую плату доставят любую, вплоть до стерлядки и осетров. Для этого есть люди, знающие места, где ловить, способы ловли, и добрые отношения с теми, кто обязан следить за порядком на водах. Похлебав янтарной ушицы, можно порезвиться на «мотоциклах», ревущих на воде, как взлетающий самолет.

Те же, кто ехал сюда за тишиною и с тайной надеждой поймать матерого сазана, отведав густеры и плотвы, оставляют записку на месте лагеря вроде той, что «порадовала» нас, когда мы бросили якорь на насиженном месте у Ахтубы.

Наш интерес к рыбе кончался желаньем поймать на уху, но интерес к месту, где мы оказались, не истощался. Почти прямо против нашего лагеря начиналась прорва, соединявшая Волгу и Ахтубу. В нее нашу лодку мы и направили. Напор воды из Волги направлен был в Ахтубу, и по руслу, промытому невесть когда весенними паводками, Ахтуба получает подпитку реки-матери.

Берег по левую руку от лодки был обрывистым и высоким. Размытая водой глина вскрывала корни деревьев, свисавших к воде веревками. Ивы и тополя каждый год падают в реку, и надо было плыть осторожно, чтобы не напороться на топляки. На торчавших из воды сучьях сидели чайки, оттеняя белизной оперенья монашеский вид баклана, залетевшего сюда с низовий Займища. Пролетела, на мгновение перекрыв солнце, парочка лебедей, и, чиркая по воде крыльями, низкой и плотной стаей пролетели на Волгу утки. В зеленом распадке берега паслись три лошади с жеребенком, а на горке скучал неведомо как попавший сюда осел – мечта многих владельцев кемпингов и приютов.

А берег справа был низким, на нем, как на Ахтубе, кучками теснились автомобили, палатки, блестели на воде надувные лодки и все те же рвущие тишину «мотоциклы». Синел под деревьями вечерний дымок от костров, лаяла где-то собака. Приглушив мотор, спросили сидевшего на топляке рыбака: «Каков улов?» Ответ был без радости: «Густера и пара лещей…»