Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители

Дочь принесла кота в дом на руках, и вот уже три года он живет припеваючи. Любит рыбу, овсянку, курагу. Мышей не ловит и не признает. Но врожденную страсть охотника сохранил и приспособился терпеливыми ожиданьями подкарауливать на балконе галок и голубей. Охоту Шурик довел до виртуозного совершенства. Подражая звукам любознательных ротозеев, он научился подманивать их на расстоянье прыжка. Последняя жертва его – галчонок. Кот добычу не ест. Ему важно птицу поймать, поиграть с ней и принести в подарок хозяйке. На этот раз галчонок истошно орал и на помощь привлек где-то близко сидевших родителей. Они, прилетев на балкон, были полны решимости «отшуметь» отпрыска. Озадаченный Шурик добычу из когтей выпустил, и галчонок, слегка помятый, обрел свободу.

Попытки отучить кота от балконной охоты ни к чему не приводят. Врожденная страсть неодолима.

Но вообще-то «на этажах» охотничий инстинкт часто у кошек гаснет. У моих друзей на Камчатке кот любит есть рыбу и совершенно не обращает внимания на мышей. Дело дошло до того, что обедают вместе – мышь лакает из блюдечка молоко, а кот рядом ест рыбу.

Но, попадая в среду, где есть возможность охоты, кошки становятся завзятыми хищниками. «Если увеличить моего мышелова до размеров тигра – корову сожрет», – говорил мне знакомый лесник о живущем на его кордоне коте.

Врожденная страсть к охоте у кошек, обитающих в лесном доме, обостряет чутье и зрение, готовность преследовать все, что можно поймать.

Некоторые коты повадками привлекают к себе вниманье особое. Я писал как-то о житии кота Марлока на биостанции в тверских лесах. В кошачьем мире это была заметная личность. Кот жил, что называется, на два дома. Охотился в лесу, а в доме ждал, когда подоят корову, чтобы напиться молока, непременно парного – другим брезговал.

Сам Марлок в лесу никого не щадил – ловил мышей, птиц, зайчат. И имелась у него, кроме охоты, еще одна страсть. Был он, как сейчас говорят, сексуальным разбойником. Кошек в маленьком лесном поселении не было, и Марлок время от времени уходил искать радость в соседние деревни Косилово, Некрашево, Плосково. Ходил не по дорогам, а напрямик лесом. Волки, еноты, лисы его не страшили – в любой момент мог он спастись на дереве. Страшен был только филин, но эта большая сова везде редкость, да, возможно, кот ничего о филинах и не знал.

Из любовных похождений Марлок возвращался с изодранной мордой дней через десять – пятнадцать. Залезал на чердак отдыхать и спал, как львы в Африке, семнадцать-восемнадцать часов. Что было у Марлока в деревнях, можно было только догадываться. Но однажды пришли на базу деревенские мужики жаловаться на кота. «Сергеич, мы тебя уважаем, – сказали они хозяину мышелова. – Но коту надо дать укорот, иначе придется его застрелить».

Выяснилось: во время отлучек Марлок в деревнях терроризировал все поголовье котов – рвал им уши, выдирал глаза и постепенно вынудил соплеменников прятаться, как только они узнавали: пришел!

И состоялся суд над Марлоком. Свозили его к ветеринару, и тот сделал все, что предписано было Марлоку судьбой. Стать, сила, охотничья страсть – все осталось, но совершенно исчезло желание посещать населенные пункты…

В этом апреле я заглянул к другу в тверские леса. Первым, кто встретил меня, был Марлок – спокойный, уравновешенный, слегка постаревший. «Да, – сказал хозяин дома, – возраст мало кого украшает. Но вкус к жизни Марлок сохранил. Стал дружелюбен с собаками. А недавно заезжали к нам мимоходом друзья. В машине у них оказался котенок. Надо было видеть, с каким стараньем ловил Марлок для гостя мышей. И пристрастился старик к рыбалке. Сядет сзади меня и с поплавка глаз не сводит – понимает, что это значит, когда поплавок начинает плясать на воде. Это хорошее утешение бывшему донжуану».

Кошки дичают быстро. На Мещере староверу отцу Алимпию, живущему в лесном скиту, друзья подарили для спасенья от одиночества кота-баловня, выраставшего на хороших харчах и много ездившего с хозяевами в автомобиле и летавшего на самолете. Звали кота Васильком.

Довольствие в скиту было у кота скромное, постное. Эта еда ему не понравилась, и кот немедленно взял судьбу в свои лапы. Спустя месяц городской неженка превратился из Василька в страшного Василиска – грозу всего живого в лесу. Ловил не только пташек, но даже и крупных для него рябчиков, одолевал зайцев. Принести в зубах такую добычу было Васильку не по силам. Стал он зайцев, упираясь, волоком доставлять в скит.