Людмила Файер - Файерфокс – Огненный лис

Кот сидел в засаде в высокой траве, недалеко от мышиной норы и поджидал свою добычу. Голодная слюна стекала по его длинным, нависающим над нижней губой, клыкам. Он притаился там с ночи и ожидал рассвета, когда глупые, наивные мыши выйдут встречать поклонами Огненного Кота, который скоро должен был выкатится на небесный свод на свою ежедневную прогулку.

Мыши пищали ему приветствия и молили не обижать белых облачных мышей – их собратьев в небесах. Такой ритуал обязательно проводился каждый день. Огненный Кот слышал их горячую мольбу и ограничивался лишь обязательным выкупом с облачных мышей – сбором хвостиков для плетения кос жизни всех кошачьих. Эти хвостики он вечером должен был сдать Трем Кошкам Радуги для их важной и ни на миг не прекращающейся работы.

Вот заалел рассвет и молодая мышь вылезла из норы. Она была белая, как снег, с круглыми черными блестящими глазками и нежным, розовым носиком, словно созданным для поцелуев. Сквозь ее тонкие, полупрозрачные ушки, просвечивало восходящее солнце, золотящее ее нежную шелковистую шёрстку. Белые пушистые усики непрерывно вибрировали на ее мордочке. Длинный розовый, покрытый белым пушком хвостик, завершал ее восхитительное совершенство. Она протянула свои тонкие, невероятно изящные передние лапки с розовыми пальчиками и длинными белыми ухоженными коготками к Огненному Коту и запела нежным, ласкающим слух, голоском: "Пиииииииии! Пииииииии!! Пииииииииии!!!" А потом начала ритуальный "Рассветный танец".

Белая мышь медленно кружилась, зачаровывая сидящего в траве кота, своими плавными, ритмичными движениями. Она перебирала лапками, подскакивала на месте, кружилась, вставала на задние лапки и раскачивалась всем телом в стороны, выписывала в воздухе кончиком своего хвоста мистические, но всем понятные символы, означающие "радость", "восхищение" и "любовь".

Кот, вытаращив глаза сидел в траве, не в силах пошевелиться. Такой ангельски красивой, воздушной, подобной легкокрылым бабочкам показалась ему эта необычная мышь. Он забыл про свой нестерпимый голод, забыл, что он охотник, а она – добыча, забыл кто он! Его сердце наполнилось непонятным ему востогом, глаза, в которые ударили первые солнечные лучи, загорелись двумя изумрудами и в них отразилось восхищение этим неземным в своей очаровательной прелести, нежным существом…

…Произошло необъяснимое – кот влюбился в мышь и грезил возможностью каждый день на рассвете сопровождать ее в приветственном утреннем танце. Кружить ее, легконогую и такую трепетно хрупкую, как бабочкино крыло, быть ей опорой в жизни. Распластаться ковриком у ее тонких лапок и ждать распоряжений. Быть слугой, защитником, другом, всем, кем она разрешит ему состоять при ней…

Кот с громким криком "я люблю тебя, о, услада моего сердца!" выскочил из своего укрытия, взлетев в своем прыжке так высоко, что сам удивился. Он думал, что его понесли крылья любви…

Но как страшно он ошибся! Витая в своих фантазиях, кот забыл, что он не птица, и не умеет парИть. Его тяжелое тело грузно брякнулось оземь, похоронив под собой танцующую мышь.

Кот возопил в отчаянии: "Что я наделал! О, Солнце, Первородный Кот, тебя лишь призываю судить меня, карать сурово! Моя любовь, моя танцующая фея, моя прелестница, богиня, нежный луч! Как поступил я неумело и бесстыдно! Как жить мне дальше? Мне прощенья нет! Прошу, верни ей жизнь, свою готов отдать я в уплату за нее!.."

При этом он дико выл, раздирал когтями морду в кровь, катался в отчаянии по траве, не в силах исправить содеянное. Три Кошки Радуги сжалились над ним, поскольку лишь от любви он потерял голову и жизнь готов был отдать за маленькую белую мышку.

– Жаль его, он так любил… – мурлыкнула Младшая Кошка.

– Да, он любил, но он убил!!! – продолжила Средняя.

– Он предлагает выкуп за нее. Это жизнь за жизнь… – прошамкала Старшая.

– Не станем мы карать его – жизнь забирать. Давайте лик его изменим и – довольно! – просила за кота Младшая.

– Он так красив, так ловок и силён, что жаль перерезать мне кОсу… – отвечала Старшая.

– Но ведь, чтоб возвратить той мыши жизнь, придется нам забрать его красу! В уплату жизненного долга! – решила Средняя.

– Пусть примет облик он другой, похож пусть будет на кота немного и одновременно на мышь. Изгоем станет он в своем роду. А мыши жизнь вернет его уродство! – приняла решение Старшая и взмахнула ножницами, надрезав в нескольких местах косу жизни кота, уродуя ее идеальную форму.