Джин Стоун - В мире с животными. Новое понимание животных - как мы можем изменить нашу повседневную жизнь, чтобы помочь им

Веками одежда, особенно в Европе, была простой необходимостью, которая диктовалась практическими соображениями, а не принадлежностью к социальному классу. Все мужчины и женщины — от аристократов до слуг — носили простые шерстяные жакеты и льняное нижнее белье. Правда, в зависимости от пола и положения человека фасон мог немного отличаться по длине и покрою. Мех был недешевым, но все еще доступным для бедняков, которым он помогал выдерживать морозные зимы. Меховая шуба могла стоить простолюдину нескольких недель его заработка, поэтому немногие семьи могли позволить себе иметь больше двух шуб, в то время как богатые люди располагали целым гардеробом одежды из меха. На протяжении долгого периода европейской истории теплые вещи носили мехом внутрь: они ценились за максимальный комфорт и тепло. Носившие их еще не думали о демонстрации своего богатства и положения. Стиль одежды практически не менялся с раннего Средневековья до середины 1300-х годов.

Как мы прошли этот путь — от людей, носивших мех из-за необходимости, до круэлл де виль с их патологической страстью к шубам? По мнению историка моды Джеймса Лейвера, в 1300-х годах произошел кардинальный сдвиг, навсегда изменивший отношение людей к одежде. Этот период ознаменовался зарождением такого явления, как мода , — и мир одежды в западной цивилизации изменился навсегда.

Что привело к такой перемене? Вероятнее всего, так называемая черная смерть. Чума обрушилась на Европу в 1347 году и всего за несколько лет сократила ее население на 30–60 %. Те, кому посчастливилось выжить, получили неожиданный козырь: чем меньше людей, тем больше земель, денег и пищи. Личное благосостояние выросло, и теперь некоторые простолюдины впервые получили возможность вкладывать деньги в предметы роскоши. Что, в свою очередь, привело к бурному интересу к одежде. Люди начали стремиться к ее разнообразию.

Новая экономическая ситуация отнюдь не стала благословением для многих живых существ, населявших Землю. Внезапный интерес к моде привел к мощному всплеску самых разнообразных форм эксплуатации животных. Потребность в мехах настолько возросла, что в 1363 году английский парламент выпустил закон, регулирующий потребление предметов роскоши разными социальными сословиями. Устав, касающийся рациона и одежды, позволял некоторым иметь экзотические меха, а остальным — только меха местных животных. Таким образом, одни носили одежду из горностая, рыси, соболя, бобра и белки, а другие — из овец, кроликов, кошачьих и лис. Подобные законы якобы были призваны защитить бедных людей от непомерных трат, но на самом деле их придумывали, чтобы сохранять классовое расслоение.

Спустя несколько веков, в 1580 году, французский философ и писатель Мишель де Монтень точно заметил: «Тот способ, которым законы наши стараются ограничить безумные и суетные траты на стол и одежду, на мой взгляд, ведет к совершенно противоположной цели. <���…> Ибо объявить, что только особы царской крови могут есть палтуса или носить бархат и золотую тесьму, и запретить это простым людям разве не означает повысить ценность этих вещей и вызвать в каждом желание пользоваться ими?» {35} Иными словами, запрет простолюдинам носить дорогие меха только повышал их ценность и возбуждал еще больший спрос. К концу XIV века стала уменьшаться популяция европейских бобров. Буквально за одно столетие бобры почти полностью исчезли из Старого Света, за исключением Скандинавии и Сибири, а к XX веку численность евразийских бобров, в течение тысяч лет в огромных количествах населявших Европу и Азию, сократилась до 1200 особей.

С открытием обширных нетронутых лесов Северной Америки, наполненных бобрами, торговля их шкурами получила новый толчок. За 300 лет торговля бобровым мехом, толкающая следопытов на запад, стимулировала коммерческие контакты с коренным населением и постепенно преобразовала Северную Америку. Торговля пушниной распространилась по всему миру. Столетиями на животных всех континентов — шиншилл, лис, кроликов, даже собак и кошек — шла беспощадная охота. А в наше время человек их выращивает на фермах, чтобы забивать ради меха.

Крупнейшим мировым экспортером пушнины в XXI веке стал Китай. А наибольшую популярность получил мех норки, составивший 85 % всей меховой индустрии; так, в 2015 году было продано около 84 миллионов норковых шкурок.

Меховая промышленность продолжает процветать в Китае и Северной Америке, а жестокость к животным на фермах стала запредельной. По данным одного исследования методов ведения сельского хозяйства, на норковой ферме в Висконсине животных содержали в тесных, голых и вонючих от неубранных отходов клетках — а ведь это было самое стандартное звероводческое хозяйство. Когда работники все-таки принимались за чистку клеток, то пускали воду из шланга под сильным давлением, при этом норок всегда оставляли внутри, чтобы заодно промыть их мех. Зверьки так пугались, и им было так больно, что каждый раз они пытались выбраться из клеток, грызя прутья и раздирая в кровь морды.