Владимир Колычев: В мире животных

Двухэтажное здание из белого кирпича не должно было казаться мрачным и угрюмым, особенно в ясную погоду, но именно такое тягостное впечатление оно и производило. Большие зарешеченные окна, более чем наполовину заложенные красным кирпичом, колючая проволока на крыше и по верху бетонного забора, откатные железные ворота с желтым двуглавым орлом на них. Даже яркое солнце не могло справиться с темной аурой, витавшей над зданием городского следственного изолятора. Сколько людей сейчас за этими окнами – в тесноте, духоте и нужде. Все курят, от всех воняет – в камере не продохнуть.

Я тоже курю. В одной руке сигарета, в другой – бокал вина, за спиной – стройная молодая женщина в неглиже. Марина приближалась ко мне мягким покачивающимся шагом. Я уловил ее движение и отвернулся от окна. Все, нет мне больше дела до каких-то там арестантов. У них своя жизнь, у меня – своя. Может, и не все у меня так хорошо, как хотелось бы, но уж лучше быть здесь, в этой маленькой квартире, чем там, в зарешеченном здании за дорогой. Там курят от безнадеги, а я – от удовольствия, которое доставила мне Марина.

Она моя любовница, и наши с ней отношения длятся уже больше месяца. У нее в гостях я уже в четвертый раз. Для жены я на работе – срочный заказ, авральный режим после вынужденного простоя, все такое прочее. Завод мой действительно работает в субботу, но я был там только утром, по пути к Марине. И когда возвращаться от нее буду, заскочу на часок. Но для Варвары я там – с утра до вечера.

Жена у меня хорошая – добрая, милая. Но чересчур уж раздобревшая. Я никогда не любил женщин в теле, Варвара это знает, но с лишним весом борется без особого энтузиазма. Вроде бы и не запускает себя, но все уже не то. Никакого сравнения с той смазливой худосочной блондиночкой, которая выходила за меня замуж. Тогда, восемь лет назад, она молодой была, сочной, а сейчас ей тридцать два, первой свежестью уже и не пахнет. А эти жировые складки на животе, толстые бедра, вялая грудь… Ну никакого эстетического удовольствия в постели.

Зато Марина – худенькая, длинноногая, грудь красивая, упругая на ощупь. Густые длинные волосы каштанового цвета, гладкая смугловатая кожа, и на лицо она вроде бы ничего, хотя ничего выдающегося. Носик бы ей потоньше, а губки, напротив, попухлее, да и зубки неплохо было бы подправить…

Короткий халатик нараспашку, под ним шелковый полупрозрачный пеньюар с открытым низом. Деньги у меня есть, и я могу позволить себе побаловать Марину хорошим бельем. Правда, пеньюар этот – подарок с прошлого раза. А халатик – с позапрошлого. В этот раз я ничего ей не привез: решил сделать паузу. В конце концов, не за деньги же она меня любит.

– Скучаешь? – воркующе спросила Марина и, забрав у меня бокал, сделала глоток.

– Да нет, нормально все.

– И мне хорошо. А вообще, еще лучше, если семья есть… Когда мы поженимся?

Я, поперхнувшись, закашлялся, а она с удивлением и одновременно с возмущением посмотрела на меня:

– Ты меня что, не любишь?

– А разве мы с тобой не любовью занимались? – Мне ничего не оставалось, как свести разговор к шутке.

– Это несерьезно, – покачала она головой.

– Серьезно. Секс с тобой – это очень серьезно.

У меня свой завод по производству стройматериалов, далеко не самое крупное предприятие, но тем не менее десятка два человек в подчинении. И я знаю, как работать с людьми. Даже чушь, поданная со всей серьезностью и с непреклонной уверенностью в себе, может показаться истиной в первой инстанции.

– Я не про секс, – поморщилась Марина.

– А я про секс. И я тебя в сексе люблю…

– А в жизни?

– А в жизни у меня есть жена… Блин! – хлопнул я себя по лбу. – Сегодня девять лет, как мы познакомились!

Не любил я ее и жениться на ней не собирался. Ни обещаний не было, ни даже намеков на это, а она вдруг завела разговор о замужестве. Неудобный для меня разговор, неприятный. И лучшим выходом из этой ситуации был тот, который пролегал через дверь. Одеться, собраться и уйти под надуманным предлогом. Уйти навсегда. И пусть Марина винит себя за собственную глупость.

Я уже обувался, когда в дверь позвонили. Она обогнула меня, открыла дверь, и я увидел, как через порог переступает рослый детина. Наголо бритая голова, массивные черты лица, крупный крепкий нос, тяжелая челюсть. Плечи не самые широкие, но руки мощные, кулаки убойные. За ним в прихожую зашел парень чуть пониже, но тоже внушительного вида. От них несло дешевым табаком, тройным одеколоном и застоялым перегаром.